(O Simona) - Гладиатрикс по прозвищу Строптивая (СИ)

  КНИГА

  - Слишком худая она, до утра не протянет, - Мужчина в коротких кожаных штанах и длинном хитоне небрежно пнул лежащую девушку. - Ты зря на нее деньги потратил, Родион.

  Я ее ударил ногой, а она даже не шевельнется.

  Может быть, умерла? - Он наклонился, проверить, жива ли девушка, но тут же поднял голову и демонстративно зажал пальцами нос. - Воняет от нее, как от протухшего трупа.

  - Ахилл, ты не прав, - тот, кого назвали Родионом, тоже пнул девушку - никакого движения от нее. - Она жилистая, выживет.

  Но в одном согласен с тобой, воняет, как выгребная яма. - Родион опять ударил девушку ногой. - Если и сдохнет, то я не так много за нее заплатил.

  Эта рабыня стоила очень дешево.

  От нее прежний хозяин отмахнулся: только избивал, не кормил и не давал умыться.

  Она превратилась в ничто, поэтому он избавился от нее почти даром. - В голосе Родиона послышалась гордость, оттого, что совершил выгодную покупку. - Я редко ошибаюсь, когда покупаю рабов для боев.

  И, надеюсь, что на этот раз не ошибся. - Родион первый вышел из узкой клетки: - Ахилл, ты в термы со мной идешь?

  Новых рабынь купальщиц из-за моря завезли.

  - Новых рабынь? - Ахилл засмеялся, показал ровные белые зубы.

  Одного зуба не хватало - потерян в бою при Калке. - Боюсь, что моей Клеопатре не понравится, что я провожу время с рабынями в термах, а не с ней.

  Дверь захлопнулась с зубовным скрежетом.

  Девушка лежала на черной гнилой соломе, в которой возились мыши.

  Но ни смрад от соломы, ни затхлый воздух темницы не смогли привести то, что называлось раньше девушкой, в чувства.

  Необычайно худая до выпирающих костей, грязная, с дурным запахом, со спутанными белыми волосами, она выглядела подобием человека.

  Через час снова загремел засов.

  - Афродита, ты провинилась, не спорь, - дверь приоткрылась. - Будешь ухаживать за новенькой.

  Если она умрет, то это будет на твоей совести. - Рослая стражница подталкивала к двери хорошо сложенную крепкую мускулистую девушку.

  - Ифигения, ты хотя и надсмотрщик надо мной, но толкай меня аккуратно. - Афродита зашла в темницу. - Воняет же здесь, хуже, чем в Авгиевых конюшнях.

  - Ты уже отвыкла от вони? - Ифигения насмешливо похлопала Афродиту по крутым ягодицам. - Привыкай.

  Рабыни должны всегда видеть, куда могут вернуться. - Дверь захлопнулась, снова лязгнул засов.

  - Ты с ума сошла, - крепкая красавица забарабанила кулаками по двери.

  Под ее мощными ударами дверь загремела, как барабан. - Принеси свежей соломы и воды, а то я тоже превращусь в эту, в вонючую.

  - Не превратишься.

  А, если и превратишься, то не велика потеря. - Издалека донесся насмешливый голос надсмотрщицы.

  Но через пятнадцать минут две рабыни внесли корзинку с хлебом, амфору с водой и два тюка свежей соломы.

  Хозяин, действительно, не хотел, чтобы дешевая рабыня умерла.

  Он решает, когда его рабыни должны умереть, а им самим это право решать не предоставляется.

  Рабыня - собственность, а собственность не должна себя портить.

   Афродита подождала, когда за рабынями закроется дверь, и присела на корточки перед лежащей.

  - Мужчина избивают нас, рабынь, насилуют, унижают, морят голодом, не дают возможности вымыться, а потом брезгливо кривят носы.

  Ухаживали бы за нами, одаривали и кормили бы исправно, тогда бы ты не воняла.

  Бедняжка, ты не умерла? - Афродита ткнула лежащую пальцем в грудь.

  Сначала не последовало никакой реакции на палец Афродиты.

  Но затем, неожиданно, веки

--">