Татьяна Владимировна Томах - Теперь ты умеешь (СИ)

  За панорамным окном плыла Земля. Очень близкая - и одновременно невыносимо далекая. Хрупкий шарик в мертвой черноте. Под белой пеной облаков мерцали бирюзовые моря, разноцветные поля и серые города.

   Паше вдруг стало тоскливо от того, что он видит это все в последний раз. А хотел бы я вернуться? - подумал он. И тотчас же ответил сам себе: Нет, ни за что. Это издалека красиво, а вблизи... Лучше куда угодно, только не обратно, в прежнюю жизнь.

   Перед окном стояли кресла, полукругом перед низким столиком. Наверное, предполагалось, что тут усядется компания и будет любоваться видом, пить чай и разговаривать.

   Растолкав пустые кресла, Паша опустился в центральное, и заметил, что соседнее тоже занято. Девчонка - кажется, Аня - неприветливо зыркнула на него из-под длинной челки и  снова уставилась в окно.

   - И-и-извини, если п-помешал, - пробормотал Паша. Девчонка не ответила. Она сидела, съежившись, как больная птица, обхватив узкие плечи руками, и, кажется, в ее глазах блестели слезы. Паше стало неловко. Нужно было, наверное, встать и уйти. И бросить ее тут плачущей?

   - Д-думаешь, что мы не вернемся? Я т-тоже н-не мог уснуть...

   По щеке девчонки скатилась слеза. "Придурок, - подумал Паша, - нашел, как успокоить"...

   - Д-думаю, т-там будет хорошо... - торопливо сказал он: - Т-там, куда мы...

   Паша запнулся, смешавшись окончательно. Он ведь так и не догадался толком узнать, куда. Этот странный куратор, Ирина, что-то объясняла, но ему было все равно.

   - О, молодые люди! - воскликнул радостный голос. -  А я думал, только у меня бессонница.

   Паша обернулся. Седой старик с аккуратной бородкой в пижаме, халате и шлепанцах. Кажется, Игорь Дмитриевич. Улыбается так, будто встретил потерянную родню.

   - Не по себе тут, верно? Как подумаешь, что  вокруг - Космос. Огромный, прекрасный, непредсказуемый. Черная бездна. А мы в утлой скорлупке, и только тонкая стенка отделяет нас... Извините великодушно, я вам, кстати, не помешал?

   - Н-нисколько, - быстро ответил Паша.

   - Тогда присяду с вами на пару минут. Потрясающе, верно? Можно ли было когда-то предполагать, что мы сможем увидеть нашу изумительную планету вот так, со стороны?

   Знаете, я представлял себе что-нибудь эдакое - окно с видом на удаляющуюся Землю... И как астронавты сидят перед ним, прощаясь с планетой. Им грустно, но, в то же время, они воодушевлены, потому что впереди - невероятное, фантастическое путешествие. У меня как раз была такая сцена в романе "Полет к Альфе"... И вот теперь мы с вами наяву...

   - А вы писатель? - спросила Аня.

   - Н-да, писатель. Фантаст, - почему-то с некоторым смущением сказал Игорь Дмитриевич. И добавил, помявшись:  - Но вы вряд ли читали, Анечка. "Полет к Альфе" издали двадцать лет назад.

   - Жаль, - сказала Аня. - Люблю фантастику.

   - Если хотите, Анечка, - оживился Игорь Дмитриевич, - я могу вам подарить экземпляр. Я захватил на всякий случай.

   - Будет здорово. У меня никогда не было книжек с автографом.

   -  Договорились. Ну, молодые люди, я пойду. Тяжелый день, надо выспаться.

   Он тяжело поднялся, с оханьем потер громко хрустнувшее колено.

   - П-подождите! - окликнул его Паша.

   - Да?

   Игорь Дмитриевич смотрел выжидающе и доброжелательно. И Паша решился.

   - А в-вам н-не кажется это с-странным?

   - Что?

   - В-все.

   - Хм. В целом, Пашенька, вы безусловно правы. Здесь все очень необычно.

   - П-почему мы?  Эт-тот пацан, Макс, ему лет д-десять? Г-галина Павловна, в-вообще, п-пенсионерка...

   - Я тоже пенсионер, Пашенька. И не в лучшей форме. Понимаю, о чем вы. Не лучшая команда, чтобы спасти мир, да? Далекая планета,

--">