Лариса Анатольевна Львова - Маки алый и белый (СИ)

кувырком, ушибла лоб о высокий порог, ободрала щёку, растеряла башмаки и... выстелилась как раз у душистых шёлковых юбок.

   Подняла в ужасе глаза: на неё смотрела прекраснейшая из женщин.

   - Ты не расшиблась, милая? - спросила она чудесным голосом.

   Его звуки не прекращались, а длились, застывали в воздухе и потом начинали плясать вокруг Маринки разноцветными блёстками.

   Сразу закружилась голова, её наполнил беспощадный свет, который стал нестерпимым. А потом раздался гул. И мир перед глазами разлетелся пылью. А после обернулся чужим домом.

   Маринка запуталась в видениях и тут же постаралась забыть их. Но сказала губернаторше самое важное:

   - Сонечка и Андрейка любят вас. И всегда будут любить.

   Все разом загалдели:

   - Откуда ты это знаешь?

   - Надежда Юрьевна, что с вами?

   - Принесите воды!

   - Эта грязнуля что-то сказала Надежде Юрьевне!

   Выкрики сыпались на голову Маринки, а она только хлопала глазами.

   Через некоторое время её допросили в кабинете управляющей Ушаковским приютом. Маринка рассказала всё, что запомнила. Губернаторша при этом закрывала лицо расшитым платочком, а в другой её руке дрожал стакан с бледно-жёлтой жидкостью и нестерпимо вонял на весь немаленький кабинет.

   Маринку увели вдруг ставшие ласковыми воспитательницы, которые обмолвились, что губернаторша распорядилась доставить девочку к ней в дом и начала работу с бумагами по усыновлению. От этого вечно мёрзшая Маринкина душа наполнилась ласковым теплом, а глаза защекотали радостные слёзы.

   Весь день к ней приставали воспитанницы: что да как. Маринка отмалчивалась, она ждала, когда секретарь Надежды Юрьевны отвезёт её в новую семью.

   И вот наконец под вечер за ней пришла сама управляющая приютом. Пока она провожала Маринку до парадного, всё шептала ей в ухо какие-то наставления. И намочила летящей изо рта слюной и ухо, и волосы. Маринка строптиво отстранилась и заметила, как стушевалась всесильная ранее управляющая.

   - Извозчик за оградой. Идём, - сухо и неприязненно обратилась к Маринке секретарь губернаторши Александра, высокая женщина с пышной причёской и светло-серыми глазами. Марина не стала медлить и робко протянула руку. Чистую, конечно, но со страшными обкусанными заусенцами на пальцах.

   Александра взяла узелок с пожитками и подарками от воспитанниц, железной хваткой сжала Маринкину руку и почти поволокла её к кованым приютским воротам.

   Выйдя, осмотрелась и фальшиво сказала:

   - Прохор куда-то отъехал. Придётся пройтись немного.

   Маринка яснее ясного увидела, сколько коварства и зла таится в красивых светлых глазах этой женщины, и так ей захотелось назад, под каменные тёмные своды приюта, что выступили слёзы.

   И тут рука секретарши разжалась.

   Грубая, вонявшая лошадиным потом и шерстью ладонь закрыла Маринке рот, кто-то сзади подхватил её под мышки и потащил.

   Она попробовала сопротивляться, но проклятые башмаки второй раз за день свалились с ног - не ударишь каблуками. Укусить всё же удалось, и рот наполнился влагой с железистым привкусом. Если б знать в тот миг, чем обернётся эта попытка защитить себя!..

   Тогда её ткнули в шею ребром ладони. И вечерний свет померк в глазах Маринки.

   Очнулась она со связанными впереди руками. Привычный холод дышал ей в лицо, а ночь с царственным размахом рассыпала над головой искристые звёзды.

   В уши, несмотря на темень и явно поздний час, назойливо лезли детский и женский плач, выкрики мужчин, звуки ссоры, конское всхрапывание и отдалённый вой, пронзительный и горестный. Ноздри раздражал запах вонючего варева, глаза слезились от дыма.

   Звякнуло отброшенное ногой ведро, к телеге подошли двое.

--">