Андрей Вячеславович Семенов - Вернулся солдат с войны

больше года назад в Ашхабадской учебке, где мой взводный Микила сделал из меня кандидата в мастера по военно-прикладному спорту и классного специалиста Войск Связи За шестнадцать прослуженных месяцев я едва ли насчитаю шесть дней, когда бы ничего не делал, а только отдыхал. Офицеры и старослужащие тратили на меня свое время, много времени, ломая дурной характер, выгоняя лень и страх, терпеливо вдалбливая в мою бестолковую голову свои умения и дожидаясь закрепления навыков. В Афгане я не брал в руки свое табельное оружие только в те дни, когда заступал в суточный наряд, а когда не заступал, то до семьдесят седьмого пота вместе со всеми на полигоне нарабатывал навыки ведения боя. Мне не стыдно смотреть в лицо своим наставникам: пройдись по полку, тыкай наобум пальцем в каждого встречного - я девятерых из десяти обставлю и на огневом рубеже, и на полосе препятствий, и на кроссе. Знали бы вы, товарищ майор, сколько в меня вложено труда и терпения, чтобы я стал тем, кем стал - выносливым, умелым, неприхотливым и сноровистым горным егерем, сержантом, командиром Четвертого Интернационала пятой роты второго батальона доблестного мотострелецкого полчка, грозой для молодых и равным для старослужащих - вы бы посмеялись вместе со мной

И вот этот жалкий каг-гтавый майог-г, это беспомощное ничтожество, никуда не выезжавшее из полка, хочет меня чему-то научить?

- Есть Шибирган, - махнул я Паше-террористу ручкой.

- Только б тебя, урода, больше не видеть, - добавил я про себя.

Замкомроты Акимов, глядя, как я укладываю свои пожитки из прикроватной тумбочки в вещмешок, процитировал моего друга капитана Скубиева:

- Сэмэн, ты болван!

Может, я и болван. Спорить по этому вопросу со старшим лейтенантом мне некогда. Только не я прислал этого мелкого и вонючего майора в наш зашибительский во всех других отношениях батальон.

- Мы на тебя "За Отвагу" послали за армейскую операцию и на "Воинскую доблесть" за Хумри, а ты на замполита нарвался.

Я и не знал, что на меня послали наградные. Как-то из виду упустил. Замотался в делах. Приятно, конечно, что командиры ценят. На армейской операции мы с Акимовым на одном бэтэре больше месяца жили. Под Хумрями он тоже был с нами. Иногда, когда Акимова переклинивало на устав и он начинал "врубать командира", мне хотелось его пристрелить китайским патроном из снайперской винтовки, чтоб списать старлея на боевые потери, а иногда, видя, что он наравне со всеми тащит пехотную лямку, впрягаясь в нее без дураков и со всей натуги, хотелось сказать: "хороший ты мужик, товарищ старший лейтенант".

Каждый, кто служит в Афгане, мечтает придти домой с медалькой. Я - не исключение. Хочется и перед пацанами рисануться, и на девочек впечатление произвести, и чтоб мама сыном гордилась. Только все эти ордена-медальки блёкнут по сравнению с тем огорчением, которое меня ожидает через несколько часов. Если верно, что наша Армия - "сплошной дурдом", то наш полк - точно "палата буйно помешанных". Так вот меня, целого сержанта Сухопутных Войск и без пяти минут дедушку Советской Армии поганец Паша-террорист упёк совсем уже к оголтелым и отмороженным придуркам, из которых поголовно состоит первый батальон. Не видать мне теперь двух медалей. Если замполит роты скажет "нет", значит нет, а тут целый замполит батальона опустил шлагбаум. Можно сколько угодно грудью амбразуры закрывать: пока Паша-террорист в батальоне, мне не то что медали не дадут, но и даже значка ГТО.

- Прицепите их обе своему Паше на задницу. Пусть звенят при ходьбе, - пожелал я Акимову на прощанье.

Ничего не ответил заместитель командира пятой роты старший лейтенант Акимов своему уже бывшему и такому незадачливому сержанту. Он был грустен.

Я тоже.

В Шибирган из полка высылали тех незаурядных солдат и сержантов, чьи судьбы особисты и прокуроры превращают в казенную отчетность: "за такой-то период за воинские преступления нашим милым трибуналом осуждены столько-то человек". Командиры в Шибирган переводили тех, кого в тюрьму сажать жалко, а на свободе оставлять опасно. Можете себе вообразить, что за коллективчик подсобрался в первом батальоне и насколько этот коллектив можно назвать "воинский". Уж в святость воинских уставов там точно никто слепо не верил.

- Тоска и вилы! - оценил я своё передвижение по службе.

Всех ссыльнопоселенцев в количестве восемнадцати человек построили перед штабом полка и начштаба подполковник Сафронов официально объявил нам о --">