Андрей Вячеславович Семенов - Вернулся солдат с войны

переводе штрафников в другие подразделения. Все восемнадцать были залётчики еще более яростными, чем я сам и почти со всеми я успел познакомиться на губе. Можно сказать, что на фоне остальных я был самым скромным. Мне бы и в голову не могло придти устроить такой грандиозный залёт, до которого додумались однокашник Рыжего по Ашхабадской учебке Вадим и его однопризывник. Две недели назад они вернулись из Советского Союза и немедленно после доклада командиру полка о прибытии, прямиком из его кабинета были направлены на гауптвахту.

В том виде, в каком прибыли в полк из Союза. В парадках и фуражках.

Повседневную одежду и обувь им самолично принёс в камеру их старшина роты

В полку почти каждый день кого-то арестовывают, а меня, за острый язык и живость характера, так чаще остальных. Арестами никого не удивишь, но вот что бы так как этих двоих!..

Поездка в СССР - событие неординарное даже для шакалов и кусков. Каждый шакал и кусок раз в год убывает в отпуск на сорок пять суток, не считая дороги, и это новость батальонного масштаба - "старший прапорщик Мусин убывает в отпуск, обязанности исполняет замкомвзвод". Поездка рядового или сержанта на Родину возможна только в одном случае и только в один конец - на дембель.

Прибыл в полк - служи.

Сержанты - полтора года до замены, рядовые - два.

Отслужил? Прощайся со Знаменем, надевай парадку, получай в штабе документы и всего тебе хорошего.

Лишь раз я видел солдата, съездившего домой посреди службы и вернувшегося в полк из дома. Не дай бог никому так отдыхать от войны: у пацана умер отец и полкан отпускал его на похороны.

Вернувшиеся в строй из госпиталей - не в счет. Госпитали и лазареты все местные, тутошние, не заграничные. Легкие и средние ранения, а также дристунов и желтушников лечат в дивизионном медсанбате в Кундузе. С тяжелыми ранениями по воздуху перебрасывают в армейский госпиталь в Кабул. Я не знаю как надо покалечиться, чтобы тебя отправили на излечение в Ташкент? Наверное, голову должно оторвать.

Не из госпиталя, не с дивизионной парткомиссии, не переводом из другого полка, а из вожделенного и недосягаемого на долгие месяцы службы Советского Союза в пункт постоянной дислокации заваливают два кренделя, одетых не как нормальные люди - в хэбэ и панамы, а так, будто их только что выдернули из кинотеатра в Кишинёве, где они законным образом тратили свою увольнительную и кушали мороженое: в фуражечках, кителях и легких ботиночках.

Ей, богу, приезд генерала не вызвал бы столько горячего любопытства полкового люда. Кренделя завалили в штаб, а точнее - были завёрнуты в него прямо с КПП сопровождающим их от границы шакалом, и через короткое время к штабу уже бежало трое караульных бодрствующей смены с примкнутыми к автоматам штык-ножами. Вновь прибывшие вышли из штаба уже под конвоем и прямо с вещмешками, сверкая кокардами фуражек, пошлёпали на суровую гауптическую вахту.

В скудном на новости и развлечения полку событие стало главной темой для обсуждений и пересудов.

Этим же вечером вместе с ротой я заступил в караул выводным гауптвахты где, разделенные по званиям, в сержантской и общей камере содержались счастливчики, еще утром топтавшие родную землю СССР в приграничном Термезе. Едва только я принял пост и попрощался со старым выводным, как немедленно отпер обе камеры и вывел арестованных - вроде как на оправку. Оба залётчика были мои однопризывники из разведроты: с сержантом я приехал в Афган на одном КАМАЗе в компании братьев Щербаничей и Рыжего.

Молодой воин из числа караульных бодрствующей смены был заслан мной на хлебозавод за горячим хлебом. Другой молодой воин с тремя фляжками на ремне был направлен на полковую чаеварку. Арестованным в зубы было засунуто по сигарете и дадено еще по паре напрозапас, а сам я превратился в самого жадного слушателя по эту сторону советско-афганской границы.

Начало истории я знал.

В феврале месяце, когда политические вербуют среди солдат потенциальных курсантов военных училищ, человек двадцать полковых духов, задолбанных дедовщиной и подавленных ежедневным наблюдением застивших горизонт гор на юге и унылой пустыни на севере, написали рапорта на поступление. В том же феврале в полк пришло молодое пополнение, перехватившее трудовую вахту по шуршанию в палатках, модулях, столовой и парке. В марте духи стали черпаками. В мае из учебок пришли сержанты младшего призыва и жизнь наладилась. Март, апрель, май, --">