Вадим Вадимович Розанов - Слишком мало друзей (СИ)

<p>

 </p>

   Слишком мало друзей

<p>

Мир Новой Киевской Руси</p>

   (Фактически, это - третья часть трилогии, в которую входят романы "Один год из жизни профессора" и "Слишком много врагов". Основные герои трилогии - профессор Германов и его жена Ольга. События трилогии происходят с 30-х по 60-е годы ХХ века в мире Новой Киевской Руси, который невероятно похож на наш. В каждой части, как водится, появляются новые герои.)

   И только уже поздно ночью, оставшись одни, Германов и Ольга вернулись к прерванному разговору.

   - Интересно, что он пытался предъявить американцам? - задумчиво спросила Ольга, сидя в спальне перед трюмо и расчесывая волосы.

   - Что ты имеешь в виду? Эту старую легенду о том, что при продаже Аляски был подписан какой-то дополнительный документ о праве России или ее преемника выкупить полуостров? Ты знаешь мое отношение к секретным дипломатическим документам, уж кому как ни мне верить в их существование, но это уже чересчур. Хотя, как ни странно, есть у нас в семье одно предание...

   - Потом расскажешь. Именно тебе бы не стоило иронизировать на этот счет. А этот документ - точнее, секретная статья договора о продаже Аляски - все эти годы хранится у нас в подвале. Хочешь, покажу?

   (Завершение романа "Слишком много врагов")

   Пролог первый.

   19 ноября одна тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года. Вряд ли эта дата что-то говорит нашим современникам. Исключение могут составлять лишь глубокие знатоки и исследователи истории Русской Православной Церкви. Именно в этот день после службы и ужина с генерал-губернатором Москвы князем Владимиром Долгоруким - он мало был бы известен нам, если бы не великий Фандорин! - преставился один из самых известных и почитаемых деятелей церкви Святитель Филарет, митрополит Московский. Что бы там ни говорили наши современники, как бы они ни расточали елей в адрес нынешнего главы РПЦ, но фигур подобных ему в последовавшие времена наша церковь не видела. Это, действительно, была личность. Авторитет Святителю создавали его дела, образ мысли и жизни, а не нанятые борзописцы. Тем обычно и отличаются действительно исторические фигуры от временщиков. Но исторические фигуры не в каждый век рождаются. Потому и остаются в истории.

   О чем говорили Святитель и князь? Доподлинно никому не известно. Но и князь был фигурой в империи из разряда тяжелых. За ним, действительно, стояла Москва, а это было весомо и в те времена, когда столичный Питер уверенно обгонял ее и по численности населения, и по объемам промышленного производства. Сердцем России оставалась Москва. А если было так?

   В частных разговорах преосвященный владыка и светлейший князь давно уже избегали официальных титулов. И в этот раз после короткой молитвы они приступили одновременно и к трапезе, и к разговору. Продолжили спор, начатый не вчера. Разговор касался отмены крепостного права и других дел в государстве.

   - Не так пошли, - митрополит своих взглядов не скрывал, он и государю в глаза все высказывал, - и не туда придем. Сколько готовились, сколько копий было сломано, а что в результате? За Европой потянулись, мол, нет там давно рабства! Кто же спорит, нет. Формально. А нужна ли людям та свобода? Много ли у них от нее счастья и преуспевания? Что мы видим в Европе? От земли, традиций люди уходят на мануфактуры и фабрики, где трудятся за гроши по 12 часов в день. От корней оторвались, от Бога уходят. А у нас что будет? Мне и подумать страшно. Какие-никакие, но, все же, пастыри у нашего народа были и есть. Государь всемилостивейший во главе государства, церковь святая, дворянство, службу государеву своей стезей избравшую. В семье не без урода, знаю. Не все помещики исправно дело вели и правильно свою ответственность за души христианские, Господом им доверенные, понимали. Но почему мы всегда на худших-то смотрим? А исправных, ответственных что, мало? И тогда говорил, и сейчас повторю: было бы лучше, коли добрые помещики хорошо растолковали бы дело крестьянам и постановили с ними

--">