Ростислав Реональдович Гельвич - Русская колыбельная (СИ)

<p>

1</p>

   Зимой темнело рано. Со служебного дворика Оак Мэдоу, заведения для психически больных преступников, вид открывался замечательный. Стояли ранние сумерки, шел частый мелкий снег. Куара-Нуво, сияющий вдали, казался огромным пирогом, над которым висела пудра-аура ночных огней.

   Альберт щурился. Потрескивала сигарета, которую он зажал в двух пальцах. Сделав ещё одну затяжку, он поперхнулся вкусом начавшего тлеть фильтра.

   -- Мда, -- Альберт отбросил сигарету в урну.

   Желание грязно выругаться возникло и тут же утихло. А чего уж там, сам виноват, сам залип, задумался. Альберт хотел уже достать пачку и взять ещё одну сигарету, но тут пикнул замок двери.

   Охранник, высунув голову, недовольно сморщился от холода:

   -- Доктор Горовиц, вас к Пилипчику. Сказал, что срочно, -- он не стал закрывать дверь, ожидая.

   -- Срочно... -- машинально повторил Альберт, задумчиво глядя на город. В себя его привело лишь недовольное покашливание охранника. -- А? Да... иду-иду.

   Охранник открыл дверь пошире, и Альберт быстро скользнул внутрь. Эта ужасно захламленная комнатка служила для охранников раздевалкой. Протискиваясь через груды вещей, Альберт споткнулся о длинную лавку и едва не упал, задев ногой какую-то коробку. Та перевернулась. По полу, покрытому дешевой плиткой, покатились с громким гудящим шумом банки пива.

   Охранник замер. Альберт тоже. Алкоголь запрещен на территории Оак Мэдоу, тем более -- сторожам.

   -- Это случайно, -- неуверенно проговорил охранник и кивнул, не заметив, как ладонь сама оказалась у него за затылком. - Правда... ничего...

   Альберт же, осмотревшись, понял, что всё, в общем-то, порядке. После он мазнул взглядом по банкам, потом посмотрел на охранника:

   -- Да мне всё равно.

   И вышел из раздевалки. Краем уха, пока не закрылась дверь, он успел услышать, как охранник пыхтя собирает банки, кладёт их в коробку и задвигает ее под скамейку.

   Пилипчик, Антон Пилипчик, директор Оак Мэдоу, казался немного взволнованным, когда Альберт вошёл. Обычно Пилипчик требовал, чтобы в дверь стучались, но, раз уж вызвал сам -- можно и без стука.

   Директор стоял у окна, его необъятный живот покоился на подоконнике.

   -- Ага, явился, -- Пилипчик даже не повернулся, когда открылась дверь его кабинета. -- Адкинса привезли, -- всё так же, не поворачиваясь он кивнул и стукнул указательным пальцем в стекло. -- Подойди, погляди.

   Альберт подошёл к окну. Приёмная для пациентов располагалась этажом ниже, из окна директорского кабинета виднелся шлагбаум и дорога к приёмной площадке. Сейчас почти всю её занимал массивный, очень широкий, бронированный полицейский фургон.

   -- Вот уж не думал, что его привезут в такой гробине.

   -- А то, -- хохотнул Пилипчик. -- Всю свою семью перебил, в чём же его должны привезти?

   Видимо, с бумагами наконец закончили. Задние двери фургона открылись. Первым делом из них выпрыгнул полицейский в полном комплекте защиты, и с автоматом в руках. Он подозрительно огляделся и махнул рукой, -- мол, давай, -- и тут же раздался громкий звон.

   -- Ты погляди, он же в цепях! -- Пилипчик ещё сильнее навалился на подоконник

   И правда. Человек в униформе ядовито-жёлтого цвета, медленно, с большим трудом, поставил ногу на ступеньку фургона, затем подтянул другую, и только так, медленно, он смог сойти на землю. Тяжелые металлические сковывали движения арестанта.

   -- Мда... -- Альберт покачал головой. -- Нам вообще кого-то в цепях привозили? Не знал, что закон это позволяет.

   -- Умгм... -- Пилипчик кивнул и закашлялся, прочистил горло и заговорил. -- Кха! Лет

--">