Анастасия Антоновна Носова - Лифт. От первого лица до третьего и седьмого неба

Они приходят и уходят – я остаюсь. Во мне столько историй и столько неоконченных слов сказано, столько вещей оставлено, не сочтешь, не вспомнишь уже каждую: все абсолютно разного содержания, эмоций, и по времени тоже разные. Кто-то едет с первого до пятого этажа, и у них диалог в три минуты укладывается, кто-то с шестнадцатого на первый, и у них он чуть дольше, а оттого понятнее. А есть вещи простые и понятные сразу, слова такие есть, волшебные. Я расскажу вам некоторые, которые более всего отпечатались в памяти за те тридцать лет, что я себя помню. Какие-то живут со мной все это время, есть те, что меняются, люди уходят и приходят, а я остаюсь…

***

Она подалась вперёд и почти запрыгнула в кабину: какая-то взбалмошная девчонка, лет тринадцати, в наушниках и с громкой попсой в них. Я не люблю попсу, знаю лифты, в которых играет классическая музыка, и как любой порядочный лифт, я по-хорошему им завидую… Она была одета не по погоде, и красные щеки говорили ясно: переходный возраст и пора непослушания в самом разгаре. О танцевала так, что я готов был развалиться на части. Кое-как дотянул эту неугомонную до седьмого этажа – сошла, ровно идёт, иногда подскакивает. Кажется, квартира двести двадцать первая. Вчера въехали.

Через два года навестила меня не одна, с ней был парень. Он неосторожно прижимал ее к моей стене и как-то неаккуратно целовал. Мне он не нравился. Она оттолкнула его и выбежала, двери закрылись, и больше они не виделись никогда. Потом был ещё один и ещё, пока ей не исполнилось шестнадцать, и я не стал свидетелем чего-то более личного, и такого душераздирающего…

Она зашла спокойно, не как в первый раз, держала в руке телефон, прислонённый к уху, была грустна и встревожена, в телефоне говорил мальчишеский голос, шутил, но связь грозила оборваться, хотя я очень старался ей не мешать: так уж она без того была расстроена. Она говорила с ним нежно, но требовательно; мягко, но с надрывом и без намёка на пошлости, говорила чувственно и вздрагивала, если это было взаимно. Обещала, что они увидятся снова. Я сразу все понял. Три года кряду, выходя из подъезда, она очень часто говорила по телефону, и все в ней раскрывало главную тайну. Она говорила с ним.

Через год я стал свидетелем того, почему они больше не увидятся никогда. Ее мать, женщина порядочная, но строгих правил, зашла в кабину лифта вместе с ней. Помню заплаканное лицо девочки и мамину жестокую мину: «Ты его больше не увидишь, доставай телефон и стирай номер сейчас же». Девочка подчинилась. А ещё через месяц они переехали. Из разговора их соседей я мельком понял, что девочка сбежала из дома спустя год, а родители до сих пор не знают, где она находится.

***

Другая история была о парне, который не ведал, кто его мать. Он жил с отцом. Я видел их вместе. Отец бил его по лицу. Это был пьяница со стажем: все годы, что я вожу людей, он выпивал, и если я просто устал и сломался, то он умер от алкоголизма не так давно, потому что его пойло его же самого и прикончило… Парень остался жить в той же квартире. Он навещал меня каждый день дважды: один раз ехал вниз с третьего на первый, второй – обратно, из продуктового, с бутылкой чего-то очень крепкого: по стопам отца пошёл… Куда ему ещё идти без образования, и если он ничего, кроме кулаков и спирта в своей жизни не видел?

***

Были ещё как будто с другой планеты, чуткие, отзывчивые, улыбались друг другу. Ехали дочка и мама. Дочке лет пять, она кутала в свою курточку котёнка.

– Мама, мамочка, как мы его назовём?

– А как ты хочешь?

– Мама, давай в моей любимой книжке поищем?

– А давай.

Они вышли на третьем, и парень пьяница, который шёл в обратную сторону, зыркнул с завистью, зашёл в кабину и расплакался.

***

Парень и девушка забежали внутрь, счастливые, с мороза, все в снегу, она смеётся и говорит: «Я люблю тебя!» И он говорит такие же слова в ответ. Волшебные. И я узнаю их. Это девочка, потерявшая номер телефона. Они выходят на седьмом.

***

Третий этаж жил почти также. Теперь там проживали бабушка и дед: это был тот несчастный мальчик, которого когда-то бил отец, и но и ему должно было настать счастье. Они вели внука на тренировку по футболу.

– Деда, а ты был спортсмен?

– Нет, внучок, не был.

– А хотел?

– Хотел, да возможности не было,