(Кибелла) - Победитель (СИ)

========== Признание ==========

Вечерний сеанс связи с Капитолием подходит к концу. Обещают прислать людей из Дистрикта 12; «Уж они-то знают, как правильно копать», — замечает Борис. Валерий сидит здесь же, в номере гостиницы, озаренном светом экрана устройства связи, и все то время, что продолжается разговор, молчит.

Экран гаснет, но только на секунду — изображение на нем меняется на обычную телевизионную передачу. Там, как всегда, передают легкомысленную вечернюю чушь; услышав мелодию, всегда сопровождавшую анонс церемонии Жатвы, Борис слегка морщится и тянется убавить громкость. Торжественная, бодрая музыка ещё никогда не казалась ему такой фальшивой — как будто каждая нота в ней буквально кричит: «все не то, чем кажется».

«Не пропустите! — звучит с экрана, прежде чем Борис выворачивает звук до нуля. — Прямой эфир ровно через неделю в полдень!».

Борис ловит взгляд Валерия — напряжённый, странно застывший.

— Я думал, Жатву в этом году перенесут, — произносит Валерий хрипло и нервозно. — Или… отменят.

Борис не сдерживает усмешки.

— Отменят? Я бы на это не рассчитывал. В этом году Игры должны быть зрелищными как никогда… распорядителям точно добавили головной боли!

Валерий молчит с совершенно нечитаемым выражением на лице. Кажется, сейчас он взволнован больше, чем несколькими минутами раньше, когда на его глазах принимались решения, вполне возможно определившие судьбу всего Панема.

— Я слышал… — начинает он нерешительно, оглядывает Бориса, будто что-то прикидывая, — что должность главного распорядителя предлагали вам.

Откуда ему знать, интересно? Впрочем, неважно; Панем всегда жил слухами — это неизбежно, когда все существующие официальные источники информации ограничены и строго контролируются Капитолием.

— Да, — соглашается Борис равнодушно, — предлагали.

— И вы отказались.

Разговор приобретает какой-то странный оборот, от которого, вдобавок ко всему, отчётливо несет опасностью. Желая покончить со всеми дальнейшими расспросами разом, Борис отвечает разозленно и резко, будто рубит сплеча:

— Да. Потому что решил, что могу приносить стране намного больше пользы в других областях государственной деятельности. Что вас удивляет?

— Ничего, — отвечает Валерий и торопится уткнуться в свои бумаги. Но от Бориса не укрывается проступившее на его лице удовлетворенное выражение — будто он получил именно тот ответ, которого ждал. От этого Борис раздражается ещё больше — у него стойкое чувство, словно его облапошили, а он сам этого не заметил.

— Будете делать ставки? — спрашивает он, кивая на онемевший экран. — Наверняка ставите на своих? Из пятого?

Валерий отвечает не сразу — и снова как будто леденеет.

— Я не делаю ставки, — его голос ровный до безжизненности, — я не смотрю Игры. Никогда.

Интересное заявление. И тоже — опасное.

— Вот как? — спрашивает Борис, качая головой. — Почему же?

Валерий поднимает на него глаза — неподвижные, просто отражающие свет, все равно что стекла его очков. Стекло за стеклом — двойной слой брони, за которым не различить, есть ли ещё что-нибудь. Сейчас как будто нет — только пустота, выработанный источник, давным-давно засыпанный землёй.

— С меня было достаточно участия.

Борис давится воздухом. Спокойное признание звучит в его ушах эхом, будто в комнате только что прогремел выстрел.

— Победитель? — Борис не желает показывать свою растерянность, но она все равно лезет в его голос, черт бы ее побрал. — Я не знал.

— Я редко стремлюсь рассказать об этом, — откликается Валерий и вновь опускает голову в бумаги. По его мнению, разговор определенно закончен, но мнение Бориса немного иное — он смотрит и смотрит на своего собеседника, пытаясь сопоставить в голове то, что уже знал о нем, и то, что услышал от него только что. «Победитель» — это слово, хочешь-не хочешь, заставит взглянуть на человека другими глазами, но Борису, сколько он ни вглядывается, упорно кажется, что над ним подшутили или вовсе слух его обманул. Вся эта радиация, которой пронизан воздух — кто знает, может, она начала уже влиять ему на мозги…

— Как вы

--">