(Queen of Brutality) - Печаль, полынь и серая машина (СИ)

180205 - Южная Корея, Сеул, 12:00

Его хоронят в полдень. Что примечательно, мир не переворачивается, земля не трескается и не наступает вечная мерзлота. Нет, всё происходит куда прозаичней: Чимин как в бреду наблюдает за тем, как в землю погружают гроб, игнорируя всяческие нехорошие мысли, рождающиеся в голове, и родственников и знакомых умершего, подходящих со своими никому не нужными соболезнованиями.

… И головой он понимает, что никто здесь не симулирует свою боль: всем так же тошно и плохо, как и ему, но с каждым сочувствующим словом в него будто вбивают гвоздь, как в крышку гроба несколькими минутами ранее. Он отчаянно пытается отвлечь себя, удержать наворачивающиеся на глаза слёзы, но стоит очередному скорбящему подойти с краткими словами сожаления и поддержки, как крупицы самообладания разбиваются к чертям, заставляя обессилено глотать прорывающуюся наружу истерику, оседать на понимающем человеке напротив и чувствовать себя как никогда ничтожно и жалко.

Финальной точкой становится тётя умершего: она выжимает Чимина, как половую тряпку, пространно рассуждая о том, как они хорошо смотрелись вместе с ним; как были дружны; как гуляли и дрались за девчонок-одноклассниц, которые, по иронии судьбы, нравились им обоим в одно и то же время. На словах про их внешнюю схожесть Чимин уже не может плакать, а потому лишь прерывисто всхлипывает. Тётушка, которую он, если честно, видит впервые, удовлетворённо продолжает свой словесный поток, когда её резко прерывает чей-то голос, раздающийся позади Чимина.

— Женщина, ради всего святого, чего вы добиваетесь? Довели до истерики несчастного человека, поспорили с батюшкой… Будьте любезны, оставьте парня в покое.

— А вы ещё кто? — тётушка смеривает стоящего позади Чимина презрительным взглядом. — Неужто его троюродный брат, который в загуле уже как полгода?

— Побойтесь Бога, — голос усиливается, — некто подходит к нему и Чимин мелко вздрагивает, когда на продрогшие от прохладной февральской погоды плечи приземляются тёплые мужские ладони, — и хватит превращать похороны в мыльную оперу.

Тётушка, имя которой никто так и не удосужился узнать, возмущённо набирает воздух в лёгкие, чтобы высказать всё, что думает по поводу такого «вопиющего хамства», но ни Чимин, ни загадочный незнакомец этого уже не слышат. Тот, продолжая придерживать его за плечи, мягко отводит слегка трясущегося от эмоций и холода парня в сторону, после чего протягивает ему термос с чем-то красным внутри. Чимин делает глоток и чувствует, как глинтвейн приятно оседает на языке и разливается теплотой в грудной клетке.

— С-спасибо, — выдавливает он, едва заметно ведя плечами. — Кажется, мы не встречались до этого? Меня зовут Чимин.

— Юнги, — Чимин отмечает мелодичный голос собеседника и только сейчас понимает, что всё это время смотрел куда-то вниз, а потому так и не смог разглядеть человека, спасшего его от ещё парочки красочных описаний, ударяющих по и без того подорванной психике.

— Вы его родственник? — на порядок тише спрашивает Чимин, осторожно поднимая взгляд.

Исходя из слуховых ощущений, он думал, что разговаривает с мужчиной лет сорока с лишним, но нет: человек, стоящий перед ним, старше него разве что на пару лет. Чёрные волосы, опущенные уголки губ, несколько серёжек в ушах и пирсинг в брови — выглядит так, будто сошёл с обложки «PlayBoy» для женщин, а говорит, как диктор на экзамене по иностранному языку.

Приятно, но напрягает излишним спокойствием в тоне.

— Я — муж его сестры. Теперь уже, правда, бывший, но это не отменяет того факта, что он был потрясающим человеком, по которому я буду скорбеть. В отличие от его сестрицы, — Юнги, до этого выглядевший максимально серьёзно и сосредоточенно, вдруг озорно улыбается, подмигивая Чимину, впрочем, в ту же секунду возвращаясь к прежнему скудному спектру эмоций.

В какой-то момент Чимин даже думает, что ему это померещилось, но что-что, а визуальное восприятие мира пока что его не подводило.

— Послушай, — тем временем легонько трогает его за плечо Юнги, — мы уже встречались на одном из семейных ужинов, но я не удивлён, что ты этого не помнишь — тогда мы только поздоровались и пару раз кивнули друг другу. Я понимаю, насколько тебе остоебенило слушать

--">