Валентин Иванович Лохоня (nasus) - Приключения Буратино в свете психоанализа

"Приключения Буратино" в свете психоанализа литературной символики или Алексей Толстой как зеркало сексуальной революции

Концептуальный пересмотр литературного наследия — дело столь же плодотворное и заманчивое, сколь рискованное и трудоемкое. Укоренившиеся догмы в восприятии культурного феномена препятствуют любым попытками переосмысления его содержания; заметнее всего это проявляется в отношении к художественной прозе, всегда являвшемся одним из наиболее трудно преодолеваемых стереотипов. В то же время, адекватная оценка этих произведений далеко не всегда бывает доступна современникам писателя, особенно в тех случаях, когда высказываемые им идеи опережают собственное время. В результате искаженное представление о замысле, фабуле, сути произведения довлеет над потомками, не позволяя им в должной мере оценить глубину книги и проникнуться истинной интенцией ее возникновения. Возложивший же на себя задачу ревизии критериев оценки ставшего классикой литературного наследия должен быть уверен в своих силах и обладать немалым гражданским мужеством, позволяющим преодолеть устоявшиеся в обществе стереотипы и отстоять собственную новаторскую точку зрения.

Но в первую очередь необходимо быть твердо убежденным в том, что искомая точка зрения имеет не меньше прав на существование, чем привычная, уходящая корнями в догматическое прошлое. Именно с инерцией прошлого, с устоявшейся трясиной стереотипов, с субъективным авторитетом прошедших лет приходится бороться каждому ретроспектору-аналитику, вдобавок, приобретающему в глазах общества репутацию осквернителя могил. Собственно суть опровергаемых догм отходит на второй план, ибо являясь бессознательным наследием, она способна оказывать сопротивление лишь под прикрытием аргументации суррогатного происхождения, выражающегося в ссылках на общеморальные императивы, эвфемизмы силы привычки. Надо ли говорить, что борьба эта начинается с самого себя.

Мне было ровно пять лет, когда я впервые ознакомился с чудесной сказкой Алексея Толстого "Приключения Буратино". Уже на первых страницах у меня мелькнула такая мысль: "А является ли случайностью, что первая встреча ребенка с этой книгой приходится, как правило, именно на период инфантильной сексуальности?" К сожалению, мелькнув, мысль эта затерялась в красочном мире сиеминутных образов любопытного ребенка, и всплыла повторно более чем два десятилетия спустя. К этому моменту герой сказки отождествлялся уже не только с участником эпизодов, созданными Алексеем Толстым, но и с персонажем бесчисленных анекдотов, идиом и спекуляций на тему великого произведения русского классика. Однако, разделив судьбу Чапаева, Винни Пуха, Чебурашки и Красной Шапочки, Буратино по праву занял первое место в списке главных действующих лиц жанра "Вторая Производная", вытянув на сцену харизматичностью своего образа персонажей второго плана — Мальвину, папу Карло, Карабаса Барабаса и многих других. Это не может не наводить на мысль, что автор "Буратино" изначально заложил в героя своего произведения гораздо больший смысловой потенциал, чем предполагали его современники — литературные критики и простой читательский люд, обманчивыми впечатлениями которых мы руководствуемся до сих пор. Наша задача — обнаружить доселе лишь интуитивно подразумеваемые смысловые пласты и сделать их доступными читателям, чтобы те смогли, наконец, полностью оценить это прекрасное и глубокомысленное произведение.

Сейчас уже трудно судить о мотивации возникновения первоисточника — итальянского "Пиноккио". Из нижеизложенного станет ясно, что для решения этой задачи от нас потребовалось бы безупречное владение языком оригинала и панорамное представление социально-культурной атмосферы Италии того времени. Оставим задачу определения генезиса этого произведения римским литераторам; повесть Алексея Толстого является достаточно автономной и самодостаточной, чтобы рассматривать ее не как авторский перевод, а как самостоятельный труд, в котором уникальным образом поднят и рассмотрен один из классических хрестоматийных сюжетов — сексуальное становление и самореализации героя, символизирующего один из базовых архетипов коллективного бессознательного. При этом, классифицируя произведение в ранг онтологико-философских и аналитико-психологических

--">