Василий - Семья

учёные оказались в состоянии. Это подобие оказалось очень слабым, но, помещённое внутрь живого человека, оно начинало работать.

И, на беду создателей, их творение масштабировалось от количества людей. Более того, они же и изобрели механизм симбиоза с одарёнными, даже любезно определив, кто лучше всего подходит для создания подобных симбионтов.

А дальше учёные начали искать способы сделать из обычного человека одарённого. И вот тут они уткнулись в законы природы. Единственный способ, который мог сработать, это сделать из сильных одарённых много-много, но послабее. А тут ещё и внешняя война, в результате которой технологии симбиоза с одарёнными были использованы на практике — как оружие, созданное из пленных.

Осознав свою возможную незавидную судьбу, одарённые ударили на опережение. Вырастив полноценный, мощный корабль на одной из покорённых планет, те, кого потом назовут имперскими аристократами, нанесли превентивный удар, в результате которого приютившей их цивилизации — не стало. А на галактических просторах появилась Империя.

И так получилось, что самыми сильными из одарённых, первыми вступившими в симбиоз, были предки Аяны. Те, которые потом стали императорским родом. Девушка всегда чувствовала гордость за это, даже тогда, когда она начала глубже узнавать историю их изначального мира и рода.

Но в своих изысканиях она добралась до сокрытого слишком глубоко. И однажды, сложив мозаику из недомолвок, услышанных там и сям случайных оговорок родителей, из некоторых непонятных ей нюансов и деталей, принцесса прямо спросила отца: «Сколько жизней стоит каждый такой корабль?»

Ей тогда было лет семнадцать, наверное; она горела желанием узнать правду. Но отец тогда просто покачал головой и, нахмурившись, ответил: «Сколько бы ни было, государство того стоит». А на её пылкие возражения уронил весомо: «Мы сильнейшие. Наши подданные живут лучше всех в галактике. Когда тебе будет что на это ответить, тогда и приходи.» Это девушку обидело. Но она уже привыкла к дотошному поиску информации и, желая доказать отцу его неправоту, полезла изучать.

И если довод о том, что они сильнейшие, она не могла прямо так сразу оспорить, то вторую часть… Несправедливости в их государстве полно. Как клещ, она вцеплялась в каждый факт, разматывая и раскручивая сотни случаев казнокрадства, злоупотребления полномочиями, сотни неафишируемых случаев психических отклонений среди их слуг на местах, и даже слухи о странном поведении некоторых аристократов.

Чем больше она выясняла, тем отчётливей проступала перед ней картина империи зла. Допуск к части секретных данных СИБ открыл ей много действительно страшного. Просматривая многие отчёты, она сталкивалась с таким, что даже её организм отторгал — её неоднократно мутило и выворачивало чуть не наизнанку. Потом немного попривыкла, но не поленилась самые вопиющие случаи собрать в один блок. Который, в итоге, с чувством праведного гнева и хорошо выполненной работы, и понесла отцу.

Отец, хоть и был, как всегда, занят, но уделил полчаса собранным ею за год неопровержимым, как она тогда считала, фактам. А после тяжело вздохнул, погладил практически седую бороду, и негромко ей сказал:

— Всё это есть, дочь. И даже больше того, некоторые наши вассалы в некоторые периоды своей истории творили ещё более страшные вещи. Просто всё, что касается аристократии в таком ключе, не попадает в сеть. И даже в службу безопасности.

— Тем более! — твердо ответила Аяна императору.

— Хвалю тебя за объём и качество работы, дочь. Но если ты однажды захочешь быть хорошим правителем, то будь добра, собери такой же объём данных по федерации. Я прикажу, тебе дадут повышенный допуск. А после мы с тобой поговорим.

Тогда она фыркнула и, поджав от обиды губы, убежала в свои покои. Но приказ императора даже в семье не принято оспаривать. И девушка опять погрузилась в открытые данные, а потом и в отчёты разведки. И тут у принцессы потихоньку волосы встали дыбом.

Конечно, многое сильно разнилось от сектора к сектору и от планеты к планете; были миры, где качество и безопасность жизни были сравнимы, а то и превосходили императорские миры. Один на сотню, в лучшем случае. И в определяющей степени потому, что были просто местом обитания элиты.

Её хватило на месяц изучения. После она просто плакала в подушку. И через некоторое время, с понурой головой, пришла на поклон отцу.

— Мне нечего --">