(Berkeley_Nightingale) - Послание Горгоны (СИ)

случайно — или нет? Этот Змей, этот падший Ангел — но ведь Ангел все же, в котором под жестко запекшейся коркой порока тлела неугасимая искра Божьей любви!

«Безответной Божьей любви», — мысленно поправил себя Ангел. Демону никогда не будет прощения, но почему же больше всего пострадал тот, кто задавал слишком много вопросов?..

О да, он помнил эту давнюю историю… Змей, тогда еще не Змей, а рядовой Ангел, всегда отличался от прочих неуемным, детским, совершенно не ангельским любопытством и желанием все подвергать сомнению. Бесконечные «зачем?» и «почему», звеневшие в его голове и не находившие ответов, вызывали раздражение у Архангелов, а раздражение, как известно, ведет к гневу, который связан уже с совсем другим ведомством. Когда Сущий создал людей, Змей не удержался от невинной, в общем-то, шутки, но необратимые последствия ее привели к тому, что от праматери Евы род человеческий вынужден был искать ответы на все свои вопросы самостоятельно.

У Бога на этих несчастных был свой план. Или Великий Замысел. Или умысел — но кто же, Господи прости, знает, какой именно, если с самого начала все пошло не так???

Кто был виноват? Змей? Сами люди? Вечно мозолившая глаза яблоня? Или…

Или что?..

Самые потаенные мысли могут быть лучше всего услышаны, ибо громко звучащее молчание может внезапно обрести форму. Это Ангел усвоил давно. Иногда ему казалось, что Огромное Всевидящее Око следит за ним, не моргая, записывая все его деяния и мысли в онлайн-режиме, как сказал Кроули, когда притащил в его магазин новомодную камеру наружного наблюдения и закрепил её над входной дверью.

Кроули тогда чуть не задохнулся от смеха, когда Азирафель пошутил насчет «всеслышащих ушей». Ну все ведь всё слышат, а как же еще? Даже у раскормленных коричневых уточек в Сент-Джеймс-парке есть уши, иначе как же они слышат друг друга?

Человеческие создания привыкли слышать и слушать друг друга. Доносить друг до друга свои мысли — любым способом, любой ценой, и желательно как можно быстрее. Скорость обмена информацией в человеческом мире в последнее время стала запредельно высокой, и это пугало Ангела, откровенно не любившего все слишком быстрое, от превышенной скорости до поспешных решений. А еще люди умели доносить друг на друга, что тоже, кажется, заложено в их природе, или же Адова контора их этому обучила еще в незапамятные времена. Ангельское «ведомство» в свою очередь давно приняло на вооружение эти “технологии” и вовсю ими пользовалось.

Доступность и скорость распространения поспешных мыслей и бредовых идей, любая из которых в один миг становится достоянием миллионов людей по всему свету, казались Ангелу отравленными стрелами Сатаны или всепроникающим вирусом, поразившим человечество.

Поэтому всё личное должно быть спрятано ото всех и лежать, как тайна за семью печатями, на самом дне его мятущейся души, в самых потаенных глубинах его ангельского сердца.

Он привык скрывать от всех свои чувства, ибо они были слишком уж человеческими.

Даже от себя.

Ангел вздохнул, прикрыл глаза и в задумчивости потер лоб: его мысли подчас пугали его самого, принимая опасный оборот. Внезапно сидевший рядом молодой человек, по виду — студент или слушатель научных курсов случайно задел локтем перьевую ручку, и тяжелая вещица упала на пол, брызнув чернилами. Ручка полетела в одну сторону, колпачок — в другую. Азирафель вздрогнул, резко сбросив оцепенение, а молодой человек тут же кинулся поднимать и то, и другое, нарушив благостную тишину читального зала, и изо всех сил пытался сгладить неловкость, бормоча многочисленные извинения. Как это обычно бывало, всепрощающая ангельская улыбка заставила его быстро забыть это маленькое недоразумение.

— Какая у вас необычная ручка, сэр, — нежный, почти девичий профиль парня, увенчанный копной темных кудрей, и лукавая улыбка удивительно напоминали «Вакха» работы Леонардо, если попытаться представить того в светлых хлопковых брюках с накладными карманами, черных кроссовках и слегка растянутом сером свитере с высоким воротником. Лицо кудрявого «Вакха» изысканно, как на картине, отражалось в полированной поверхности стола, пока молодой человек с интересом разглядывал ручку.

— Такая была когда-то в Йоркшире у моей

--">