(skillful lips) - Ты здесь? (СИ)

по желтоватым обоям со звездами. Когда я рисовал его, мама готовила рагу — этот запах никогда не сможешь забыть, даже если пожелаешь. Помню, что черный маркер тек и пачкал пальцы, но я упорно водил им по шершавым стенам, вдоль звезд и меж ними. Силуэт у жирафа был нечетким и таким же смазанным, как и сейчас, а кривые полосы отпечатывались на коже и одежде черными плывущими пятнами. Боже, как же мама тогда на меня ругалась!

Шаг. Палящие лучи сменяются серостью, оставляя комнату пустой и привычной глазу. Звезды тусклые, небо — серое, а барабанящий по крыше дождь возвращает меня в реальность. Рука на вид все еще шершавая, большая, но я её не чувствую. Я и себя, если честно, совсем не чувствую и даже не вижу. Занимательно, что краткие воспоминания тех дней принимают настолько реальную форму в моих глазах. Будто позволяют вернуться обратно и попытаться исправить то, что должно произойти. Я бы хотел, честное слово, хотел бы. Но все, что мне остается — это молча наблюдать и ждать.

Долго ли?

Треск паркета под тяжестью моих ног больше не слышим. Следы от висящих на стенах картин, стоявшей когда-то мебели. Пусто. То, что у меня внутри, окружает меня и снаружи — здесь ничего нет. Усаживаюсь на пол.

— Элли, правда или действие?

— П-правда.

— Тебе нравится кто-нибудь в этой комнате?

Элли заметно краснеет, бросая секундный взгляд на меня. Её пальцы подрагивают от волнения, светло-каштановые волосы липнут к пухлым щекам и лбу. Она молчит, кусая край губы и сверлит взглядом свой напиток, не решаясь отвечать на провокационный вопрос. Я думаю, что ей страшно признаться в своих чувствах на глазах друзей и знакомых. Мне бы тоже было страшно, ведь симпатия — хрупкая вещь. Иногда я задумываюсь над этим всерьез и не могу понять: был ли я когда-нибудь в кого-то влюблен? Или ощущение пустоты всегда заполняло меня в то время, делая абсолютно малодушным и невнимательным? Наверное, стоило бы ей улыбнуться, чтобы дать призрачную надежду хотя бы на что-то. Но я это не делаю. А она стремительно покидает гостиную. Я провожаю её фигуру взглядом.

Параллельно с этим друзья вливают в меня огромное количество пива, джина и еще какой-то дряни, от которой голова становится пустой, а картинка перед глазами — плавающей. Размытые силуэты, голоса, слышимые будто из-под толщи воды. Я чувствую слабость в теле и то, как желудок неприятно обжигает спазм. Тошнота вырывается сначала на ковер, а потом и мне на ноги.

— Арчи, уложи его, — доносится до слуха. Кто-то цепко хватается пальцами за руки, приподнимая мое тело с пола. Глаза слипаются, губы — тоже. Хочется пить, но новый позыв вновь обжигает горло и пытается вырваться наружу. Опускаюсь на что-то мягкое. — Фиби, поищи тазик. Эй, приятель, никто же не думал, что ты так быстро накидаешься. Я надеялся, что мы еще потягаемся.

— Сид, в ванной уже кто-то есть.

— Дерьмо! Тогда поищи газету. Я переверну его, чтобы он не захлебнулся в собственной блевотне.

Вижу чью-то усталую улыбку сквозь прикрытые не до конца веки. Дышится тяжело, ком в горле не дает обжигающей консистенции выйти наружу, заставляя желудок болеть и скручиваться. Сид переворачивает меня на бок и вздыхает.

— Полежи тут немного. Я скоро вернусь.

Но он так и не возвращается.

Это последнее, что я помню. Последнее, что вижу перед глазами прежде, чем замечаю панику среди друзей, скачущих возле моего тела, и пытаюсь докричаться до них. Последнее, что наполняет меня скользким ощущением страха, от которого крик должен сотрясать стены, но всего лишь сотрясает меня всего внутри. Это так странно — видеть, что происходит уже после того, как умер. Как твое тело уносят из дома, оставляя пленником стен. Как забирают все вещи, напоминающие о тебе и о прошлом. Как фоторамка с изображением родителей разбивается в коробке, когда кто-то кидает в неё футбольный мяч сверху. Как наполненный когда-то дом пустеет, а вместе с ним пустым остаешься и ты. Даже слезы, что текут из глаз, не ощущаешь.

При вспоминании об этом я, на самом деле, ничего, кроме горечи не чувствую. Боль о принятии факта собственной смерти спрятана глубоко в чертогах сознания. Я стараюсь обо всем этом не думать. Но когда ты мертв, единственное, что тебе остается — это вспоминать, наблюдать, ждать чего-то. Мне,

--">