Николай Лебедев - Самострой

Николай Лебедев Самострой

Не то, чтобы очень старый, но и не дореволюционный.

Стоял он на одном месте настолько долго, что со временем врос в твердь асфальта по самый подоконник окон первого этажа.

Время шло. И вот однажды, Дом стал замечать, что прохожие перестали бросать на него восторженные взгляды: смотрели они на него как-то не так. Мимолетно взглянув, тут же старались виновато отвернуться.

Многих прохожих Дом знал в лицо, но с каждым годом их становилось все меньше. Наверное, наблюдая за его увяданием, они старались выбирать другие маршруты.

«А быть может, всему виной иная причина?» – думал он.

Дом этого не знал, поскольку был он под толстым слоем штукатурки обыкновенным кирпичным домом.

Единственным его развлечением в последнее время было изредка посыпать знакомых ему людей кусочками своей шелушащейся кожи – давно высохшей краской.

Мысль о краске пришлась как нельзя кстати.

«Все, надоело! Хочу новую жизнь! Подкраситься мне что ли?»

Но он уже красился двадцать лет назад…

И тогда по его пыльному чердаку пронеслась креативная мысль, навеянная летним ветерком, пробившимся сквозь щели в крыше.

«Забеременею!» – вопрос для него был решен окончательно.

От пережитого нервного возбуждения Дом вздрогнул и случайно уронил вниз из-под самого козырька крыши кусок штукатурки. Не кусок, конечно, а небольшой, с его точки зрения, кусочек с килограмм весом. И это, как вы понимаете, была отнюдь не запланированная акция, чтобы привлечь к себе внимание. Хотя…

И надо было такому случиться, что как раз в это самое время мимо Дома проходил какой-то важный чиновник из… Нет, пока не будем говорить откуда, чтобы не обидеть других чиновников, которые могли оказаться на его месте. Да и по другой причине, описанной ниже.

Человекочиновник остановился, пристально посмотрел сначала вверх, а затем в корень Дома. И глубоко задумался.

«Вот, жизнь!» – искрой пронеслась в его голове мысль о бесцельно прожитых в роли незаменимого руководителя годах.

Вздохнул, пнул итальянской туфлей осколок штукатурки и принял Решение.

Улыбнувшись своим мыслям, он покинул опасное место, напевая про себя под нос песенку: «Наша служба и опасна и трудна…»

***

Буквально на следующий день возле Дома, с очевидными признаками психологического воздействия на людей, появилась иностранная строительная бригада с самосвалом и лопатами. Месяца два они рыли. Вырыли бы быстрее, но лопат было только две. Одни рыли, другие это вырытое выносили ведрами наружу. Как муравьи молчаливые и в меру потеющие.

С завидной периодичностью самосвал приезжал пустым, а благодаря усилиям экскаватора, уезжал полным. День и ночь, самосвалам же все это фиолетово.

Нет смысла описывать последующие манипуляции строителей, поскольку все вы о них прекрасно осведомлены.

И вот наступил долгожданный час – у нашего Дома родился подвал. Пока еще пустой и гулкий.

Ведь могут же у нас быстро воплощать востребованные начальству идеи в жизнь. Какие? Извините, но об этом вы узнаете лишь в самом конце.

Но! Счастье Дома длилось недолго.

Не прошло двух дней с момента окончания почти бесшумных строительных работ, как возле счастливого Дома появились знакомые и незнакомые ему люди и заявили, что его беременность незаконна. И еще, что с этим надо что-то срочно делать, поскольку закон у нас для всех один. Что для людей, что для инициативных домов.

Чуть было не забыл. Перед тем как строители начали углубляться в толщу земли, Дом был оштукатурен и покрашен.

Ну, вы же знаете. У нас все работы выполняются в обратной последовательности: сначала кладут асфальт, а затем под него трубы. Традиция, от этого никуда не денешься.

Так вот, думал наш Дом, думал и ничего не надумал. И тогда он решил попросить о помощи. Но поскольку он не был знаком ни с одним из человеков, которые ведают оформлением свидетельств о рождении подвалов, выбор его пал на знакомого прораба. Близкого и почти родного. Того, который у него в утробе ковырялся.

Одним словом, пригласил он к себе человека, который сделал его счастливым, и попросил совета.

На этом сказка заканчивается и начинается быль.

***

Прораба звали Александром Ивановичем, и был он абсолютно ответственным и честным прорабом, радеющим за справедливость. И еще он всегда был готов ответить за то, что его иностранные рабочие начудили.