Вадим Кушнир - Восхождение алой слезы

благородной девицы, но лучше ли чтобы её видели вот так? Нет, нельзя чтобы подданные видели свою госпожу вот так. Это наверняка было какое-то недоразумение и отец уже всё решил и наказал виновных.

Но это же придётся мыть всё вручную. "Эти руки не предназначены для столь оскорбительной работы". Но придётся всё же самой отмывать. Где эти слуги, когда они так нужны? Прилетит же им после того, как Исарелла вернётся домой. Девушка осмотрелась, нет ли никого чтобы подсматривал. Но, вроде, вокруг ни души.

Дворянка начала снимать с себя окровавленную одежду. Она вся пропитана кровью и непонятно как это отмывать. Лишь в это время она заметила, что одежда местами порванная, а на её необычно бледном теле глубокие порезы, но они не болят. Совсем не чувствуются, что странно. Но что-то думать не хочется ещё и над этим. Не болит и хорошо.

Исарелла зашла вместе с одеждой в воду чуть выше пояса и начала пытаться отмыть засохшую кровь. Получается не очень, но на чёрной ткани это не так заметно. Перчатки же от греха подальше закинула в озеро да так далеко, что сама удивилась своей силе.

После стирки выложила одежду на траве чтобы хоть немного просохла и полезла обратно в воду. Не смотря на осень совсем не холодно. Листва уже пожелтела и опадает, но как же тепло. Стоп. Осень? Но было же лето позавчера, когда она была с Себастьяном. Снова ужасные образы пролетели перед глазами. Ещё и голод. Хочется есть, но нечего. Где эти чёртовы слуги когда они так нужны? Но уже ничего не поделаешь. По крайней мере, в воде приятно находиться, пусть солнце жжёт словно в необычно жаркий летний день.

Прошло ещё часа два отдыха в озере. Девушка всё же решилась выйти из него и одеться в ещё мокрую одежду, но она уже более-менее высохла. Походить примерно столько же и будет нормально, наверное. На завершение дворянка засунула нож в специальную каморку в сапогах и пошла обратно в лес, откуда пришла.

Лес такой однообразный, но почему-то ориентироваться не слишком-то сложно. Дворянка словно знает куда нужно идти. Но всё такое незнакомое, за исключением озера.

Исаррелла идёт уже минут тридцать, наверное, и всё ещё не может выйти к месту, где была, хотя бежала не больше половины этого времени. Странно. Да и чувство, словно идёт в правильном направлении. А есть хочется.

Спустя ещё пол часа ходьбы девушка наконец-то вышла из леса и увидела за тем же забором из металлических прутьев пепелище. Во дворе статуи, на клумбах растут сорняки. Сохранился лишь небольшой сарай на краю этого всего. Но эти статуи такие… Расположение дорожек, самих сожжённых зданий, оно… Исарелла упала на колени пред останками самого большого здания, набрав в руки пепла и смотря на него. Из глаз потекли горькие слёзы осознания, что это был её дом, её особняк. Крик. Крик боли и отчаяния, что раздался на всю окрестность. Даже птицы, что сидели недалеко в лесу вокруг взлетели, испугавшись. Слёзы.

Это её дом. Почему? Почему? Это было полем битвы? Отца наверняка убили. Почему? Ещё и сожгли особняк и всё вокруг. Это была нежить. Почему она это сделала? Почему эти солдаты пытались убить свою госпожу? Их заколдовали? Но они же сражались со скелетами. Кто те женщины, которых тоже убивали? Почему они одеты как Исарелла? Почему Исарелла одета как они? Почему? Как она сумела убежать?

Внезапно позади послышались какие-то шаги и девушка обернулась, увидев обеспокоенного крестьянина, который медленно идёт к ней. Дворянка повернулась обратно, выпустив из рук пепел. Хоть теперь они не кажутся такими бледными. Да и слёзы уже не текут. Она начала успокаиваться, но всё ещё не в силах принять то, что произошло.

— И ты тоже потеряла здесь кого-то? — печальным голосом спросил мужчина, остановившись в нескольких метрах позади. — Я услышал твой крик.

— Я потеряла всё, — дрожащим голосом ответила дворянка. Сейчас в ней не осталось какого-либо желания ставить себя выше всех. Теперь это не имеет смысла. Теперь ничто не имеет смысла. — Всё, что у меня было дорого в этой жизни.

— Понимаю, — крестьянин присел на основание статуи, держа вилы обеими руками. — Вчера здесь умер мой брат. Я с ним даже не попрощался перед походом. Чёртова нежить не щадит никого.

— Что с ним случилось?

— Солдаты говорят, скелет вспорол брюхо. Я так и не решился посмотреть на него. Пусть отмаливают. Ну а ты кого потеряла? Мужа? — его голос тихий и полон боли. Наконец-то этот человек нашёл, кто его поймёт.

— И отца, и --">