Natalia Klar - Двенадцать часов по полудни (СИ)

его уговаривать, но из всего его потока слов непонятно ничего. Но Герман не отвечает, он вытаскивает меня из машины и ставит на ноги.

— Что происходит? — с замиранием сердца спрашиваю я.

Я стою на траве. Это точно. Слышен тот же шум высокой травы. Руки Германа исчезаю, а через секунду снимают и повязку. Яркое солнце слепит, и я не сразу могу разглядеть серые блоки стен и заросли вокруг. Денис стоит прямо передо мной. С кругами под глазами. Бледный.

Я не сдерживаюсь, делаю шаг к нему и подаю в его объятья. Он обнимает меня, покачивает и гладит по голове. Пускаю слезы ему на рубашку и впервые за столько дней чувствую что-то хорошее в душе.

— Что будет с тобой? — спрашиваю у Дениса, поднимая голову. Он стирает мне слезу со щеки. — Тебя он не тронет, да?

— Да.

— Тогда сделай, что он просит! Я не хочу умирать здесь!

— Саш, саш, послушай….

— Что слушать?

Хочу его ударить, но руки скованы. Ногами…

Вчера, сегодня или завтра — они уже решили. Мой конец ясен и даже сопротивляться уже нет сил. Моя жизнь закончится в этом подвале, где грязь, пяль и сквозняки, а над всем этим шелест травы.

Герману надоело ждать, он хватает меня, тащит подальше от машины. Иду добровольно, но вскоре понимаю, что иду навстречу смерти. Это последние минуты моей жизни. Начинаю дергаться, пытаясь вырваться. Денис стоит на месте и смотрит.

Герман держит меня крепче, останавливается.

— Передумал? — спрашивает он.

Денис молчит. Герман тащит меня дальше — в здание. Вот и бетонный пол, и сквозняк.

— Стой! — к нам подбегает Денис. Толкает Германа и кидается ко мне, но тот делает шаг назад, вскидывает руку с пистолетом и целится в Дениса.

— Отойди. — Приказывает он.

— Отпусти его!

— Одно твое слово.

Денис мнется. Неуютно стоять под дулом. Это я понял еще вчера.

— Я не могу.

— Что ж.

Все случается как-то быстро: ногу пронзает болью, и я уже лежу на полу. Вижу кровь на бедре, чувствую адский огонь в нем. Лежу в этой пыли и даже не замечаю очередного приступа. Как же больно. Воздуха нет.

Как через сильную дымку вижу Дениса. Он опускается на колени передо мной. Приподнимает голову.

— Саш… — у него ингалятор.

Нога болит, дергаю руками, хочу прикрыть рану, но не получается. Они тоже болят в запястьях.

Денис делает что-то с ногой. Зажимает рану, но от этого только больнее раз в сто. Чувствую, что я уже не здесь. Совсем где-то не здесь.

Шаги. На фоне серых стен появляется черное дуло. Оно совсем рядом с моей головой.

— Следующий раз стреляю в голову. — Говорит Герман.

Моя голова лежит у Дениса на колене. Его руки в крови. Он молчит.

Долго молчит.

Мне почему-то мерещится циферблат часов.

Герман стреляет, но я не умираю. Пуля уходит в другом направлении, в землю.

И все так кружится.

— Уехал. — Шепчет Денис. Он все еще со мной. — Уехал…скорую, сейчас. Скорую.

Я совсем отключаюсь.

Прихожу в себя в белой комнате. И в руке игла. Я на кровати и все вроде хорошо. Рядом никого нет. Нет батареи и матраса. Только капельница, кровать и часы на стене, немного знакомые откуда-то. Почти двенадцать и за окном солнечно.

Становится легко и радостно. Я выбрался из этого ада. Не знаю как, но выбрался.

========== 12.00 ==========

Герман нес апельсины в пакете. Оставалось не так много времени, но он все-таки пришел. Потом неизвестно, что с ним будет, арестуют или вдруг сможет скрыться — он не знает. Но он рискнул и пришел в больницу. Рана на ноге у парня уже должна поджить. Неделя прошла, а Герман прострелил только мышцы.

Никогда не делал таких неосторожных поступков. Не отпускал врагов, не сомневался, когда уже поднимал руку с оружием.

Но этого парня он не мог убить.

Сегодня увидится с ним в последний раз и исчезнет из его жизни.

Медсестра очень долго на него смотрела, спрашивала имя Саши и перепроверяла. Подозрительно косилась на апельсины.

— Вы ему кто?

— Друг. — С улыбкой ответил Герман. — С аэропорта сразу сюда, даже

--">