(KaliWoo) - Да здравствует выбор (СИ)

существовала, словно мистическая лей-линия. Но для каждого инфицированного его маршрут и маршрут его товарищей был столь же очевидным, как Солнце днём и звёзды ночью. Маршрута не могло не быть. Отсутствие маршрута означало скатывание в сумасшествие.

За прошедшие два дня Клета поняла, что непостижимым образом получила иммунитет против историй Лэса. Больше её ничто не задевало. Она лишь рассеянно угукала. Она чувствовала, что Лэс мрачнеет от этого, но не могла ничего с собой поделать.

– Самцы такие самцы, – прервала круговорот воспоминаний Хризо, – До этого ты была ему неинтересна. А теперь, как только прекратила слушать, начал ревновать.

– В самом деле? – Клета взглянула вниз. Лэс сосредоточенно перебирал припасы, гремя консервными банками и изредка чертыхаясь, когда что-то не сходилось. Это точно была не та жизнь, к которой он привык.

– Надоело. Хочу понюхать землю, – Хризолит спикировала вниз и увеличила оба крыла в размерах, впиваясь в хрустящую гальку. Клета, не имевшая особого права выбора, повисла в метре от земли, глядя, как с каждого кончика крыла выглядывает по своему, отдельному глазу цвета мяты.

Лэс ревнует. Вот это новость. Обычно он ведёт себя так, будто ему всё равно. А оказывается, нет.

Дион вернулся вчера, когда день близился к закату, полному фигурных и причудливо освещённых облаков.

– Мне надо всё переварить, – только и сказал младший из парней, но глаза выдавали его оживлённое смятение.

Уже ночью, когда компания завернулась в спальные мешки, Диона наконец прорвало:

– Я оказался прав! Они не знали, что морфокрылов можно различать по мордам.

– Ого, поздравляю! – отозвалась Клета, которую уже начало тяготить порядком затянувшееся молчание. Лэс пробурчал «О, Боже» и по-гусеничьи отполз от них, поплотнее застегнув спальный мешок.

– Чего это он? – для верности Дион даже подправил очки.

– Не обращай внимания, наверное, страдает от запора, – едко отшутилась девушка, – Ты рассказывай, не отвлекайся.

– А… Да, конечно, – Дион чуть наклонился вперёд, приглаживая непослушный вихор цвета горького шоколада, – Жаль, что ты не видела тот музей. Его оформил этот… новомодный дизайнер, Гривер. Все эти изгибы, арки, словно из суставов и сухожилий, даже стены стилизованные, жутко, но завораживает!

Клете казалось, что это ненасытное любопытство по капле вливается и в неё, прожигая пищевод и буравя кости. Дион всё рассказывал и рассказывал, тем приподнятым восторженным шёпотом, который рождается на свет, когда рядом кто-то пытается заснуть.

– … а ещё у них есть записи воспоминаний инфицированных! Они тесты проводили, Кле, представляешь?! А Путешествие… Ты меня слушаешь?

– У тебя щёки горят, а сам бледный. Ты нормально себя чувствуешь?

– Да нормально, не беспо…

Девушка протянула руку к холодному лбу:

– Не нравится мне это. Дай я принесу тебе лекарство. Вроде в аптечке есть растворимый аспирин.

– Да я отлично себя чувствую!

– Точно?

– Абсолютно.

– Ты холодный.

– Ну Кле… Кле?

Она подвинулась ближе и обняла его правой рукой, спрятав лицо за округлым плечом в ношеной футболке.

– Ты… – Дион сипло кашлянул, стараясь скрыть смущение, – Просто меня греешь, или… нашла повод обнять?

– Извращенец, – Клета с напускным возмущением пихнула его коленом в бок, не заметив ни возмущённого шипения Лэса «Вы будете спать или нет?!», ни его глубокого вздоха, выражавшего крайнюю степень негодования.

Утром они с Дионом всё ещё спали, прижавшись друг к другу, и Клета впервые за много дней не чувствовала себя…

Как бы это назвать? Учитывая Хризо, уютно устроившуюся где-то в изгибах плоти, слово «одинокая» теряет всякий смысл.

Пусть остаётся без названия, как маленькое уникальное чудо.

– Хризо, меня сейчас стошнит! – предупредила девушка увлёкшуюся компаньонку. Самка морфокрыла с упоением гонялась за волнами, вспугивая мелких крабиков, похожих на одержимых полтергейстом карамельки.

– Прости, – мимоходом бросила Хризолит, отращивая две структуры, надёжно закрепившие носителя наподобие

--">