Владимир Линште - Ангел-Хранитель

которого стали

последними для непослушной старушонки.

- …кофейком балуетесь… Еще ведь были силы, вам можно было

еще двенадцать лет прожить. И целых сто пятнадцать дней! – закатив

глаза, прикинул Мердок, - А знаете, так много людей меня просят

избавить от невыносимой боли – душевной или физической. Просят

прийти раньше времени, закрыть им глаза. Избавить. Но эти люди

выживают, потому что на это есть причины. А вы сами себя ради

сомнительных удовольствий убиваете. Я, конечно, всякое повидал, и

все же до сих пор не понимаю большинства людей. Ваши слабости

такие глупые. Вы готовы целые годы жизни ради коротких всплесков

удовольствий и эмоций обменять. Как мне скучно! С каждым годом

все меньше интересного. Впрочем, нам пора. Мердок провел

перчаткой над глазами старухи. Она так и не успела полностью

осознать, кто у нее был последним гостем. Лишь ее растерянный, глядящий в потолок взгляд провинившегося ребенка, которого вот-вот

накажут за проделки, закрылся веками без ресниц. Если точнее, это

был взгляд коровы, которая не понимает, что ее через минуту собьет

поезд. Но она послушно шагает по рельсам, идя на верную смерть, не

боясь гудков встревоженного состава. Мердок прячет это выражение, закрыв ее глаза, и исчезает под приближение шагов работников

«скорой» и МЧС.

Люди редко умирают осознанно. Зачастую в их глазах

непонимание, отсутствие веры в конец, мол, как это, уже? А я

собирался пожить еще, многое не успел сделать… Будто не знают, что

им предстоит прожить всего лишь чуть больше полувека вместо двух

или трех сотен лет. При среднем везении.

Их лица безобразно перекашивает, бессмысленные попытки

подумать над прожитым временем слишком поздно напомнили о себе.

Чтобы родственники, и те, кто хоронит, не видели этого позорного, глупого, безобразного или смешного взгляда, Мердок прячет его, делая лицо любого умершего более-менее нейтральным. Хотя, очень

даже зря.

2

В мире людских проблем, заботах о насущном, в муравейнике

мегаполиса, где для выживания тратятся все физические и моральные

силы, существуют и те, кто не спит, порой всю ночь. Эти люди если не

все время, все же нередко в задумчивости. В поисках ответов.

В намерении жить, а не только пытаться выжить, разбавляя горестное

пребывание на земле не частыми развлечениями. Эрик, человек с

печальным лицом, только что принял душ, и уже допивает первый

сегодняшний кофе. Печаль придают все части его лица. Горбинка на

носу, почти прозрачные голубые глаза и впалые щеки. И плечи его

зажаты, они как бы говорят за него «я устал, и что делать дальше – я

не знаю». Ему предстоит пройти медосмотр, ненавистную и редкую

для него процедуру - лишь необходимость перед устройством на

новую работу. И хорошо, что сегодня ее последний этап – сбор бумаг с

подписями врачей, печатями.

Ничего особенного в жизни Эрика, как он считает, не было.

Сейчас ему 33 года. Сыну от прошлого брака недавно исполнилось 9.

Его бывшая супруга изрядно потрепала Эрику нервы. Он держался, уступал, но даже прагматичный, сдержанный, доставшийся от отца

немецкий характер, не выдержал. И терпению однажды пришел край.

Он ушел от нее.

На лице человека всегда отпечатывается сумма страданий и

счастливых времен. Поэтому, глядя на человека, можно понять, счастлив ли он сейчас, был таким раньше, или же, не был никогда.

Эрик верил в какие-то высшие силы, искал, вопрошая, где

справедливость. Иногда, мысленно или шепотом даже обращался к

всевышнему, правда без особой веры и с минимальной надеждой.

Вдруг он где-то все-таки есть, вдруг услышит. Богу было известно, как

Эрик прятал в себе боль и мучения. Знал, но ему было не до проблем

своего раба.

Эрик

--">