Антоние Исакович , Данило Киш , Вьекослав Калеб - Из югославской прозы

Annotation

Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 12, 1971

Из рубрики "Авторы этого номера"

Антоние Исакович

...Рассказы «Наш Лисенок» и «Вверх и вниз» взяты из книги «Пустынные холмы» (1969), получившей Октябрьскую премию гор. Белграда.

Вьекослав Калеб

Рассказ «Трость на прогулке» был напечатан в сборнике «Зеркало» («Огледало», 1962).

Данило Киш

Рассказ «Собака и мальчик» был опубликован в альманахе «Зора» в 1968 г.

Из югославской прозы

Наш Лисенок

Вверх и вниз

Трость на прогулке

Собака и мальчик

notes

1

2

Из югославской прозы

Антоние Исакович

Вьекослав Калеб

Данило Киш

Антоние Исакович

Наш Лисенок

Вот беда!

Они не могут нас видеть.

И как только находит, проклятая.

Больше не бьют.

Снаряд.

Что делать?

Дышит?

Видишь, дышит.

Надо сделать носилки.

Сапог стянуть?

Стягивай.

Погоди, не идет. На волоске держится.

Ногу обвяжи, истечет же кровью, люди!

Вот беда!

Лисенок, ты меня слышишь?

Говорит, слышит, пошли скорей.

Лисенок: заостренное лицо, карие глаза, козлиная бородка, всегда улыбается, на щеках точки румянца — весельчак Лисенок.

Сейчас щеки белые, втянутые; лицо сжалось в кулачок, внезапно постарело; задела парня железная лапа, жмурится только, век не поднимает: силы бережет.

Нас семеро, восьмой — Лисенок: отделение в патруле; пробираемся по дубовому лесу, ноги ворошат прошлогоднюю листву; в нос бьет крепким запахом земли, гниющих сучьев, присутствие раненого не чувствуем; и разное лезет в голову:

…Лисенок, наш Лисенок, чего он только не выделывал на барабане! Такое только ногами можно: на большом барабане вальс выбивал; трубу возьмет — куда только ее голос не доходит; а когда в медные тарелки бил, с расстановкой, у самого своего носа, звук получался как круглый сгусток меди, будто поступь процессии слышишь; умел он и по-другому: бил в медные тарелки легко, быстро, весело, цирковые номера объявляет — самый великий клоун мира…

…мы сидим у костра, словно бы в шатре; Лисенок смеется, бородка вытянулась, глаза возвел горе; весь в движении, хотя стоит на месте — ноги как свинцом налились; пружина на ветру; все в нем движется, вперед-назад, уши — тоже; ушами он шевелил, как заяц; бьет в медные тарелки, а они будто умножаются: сотни их, отклеиваются от его рук — и в тьму леса…

…вот чудо-то, представь себе: конь белый, играет; грива и хвост подрезаны, на голове красная кисточка; конь счет знает: отсчитывает левой ногой, правой — собирает; и проходят девушки в одеждах, расшитых красным, желтым и зеленым стеклярусом, — как трава, как камыш; в медных тарелках его лицо, и мы слышим его голос: «Семь дней ты едал, семь дней голодал»…

…в конце господин в сюртуке и черном цилиндре; чего только он не вытаскивает из блестящей большой шляпы: желтые и красные яблоки; круглые румяные хлебы, жареных кур; сотни безделушек и зеленого попугая; ну-ка вытащи теперь всамделишного лекаря; доктора, который может ногу пришить…

Весь день мы шагаем по дубовому лесу; тени темные мелькают, как кошки; возле черных стволов — лохматые хвосты мха; дупла в деревьях; черные изгибы ветвей — руки и ноги дьявола; все это когти смерти; дупла — глаза, стоглазые леса, ох, эти черные провалы, сколько их…