l_eonid - Приключения маленькой ошибки

исключительно для рынка античных Афин, а не, к примеру, Наукратиса. Полезная информация фрагмента Теофраста была походя утрачена во вторичным переводе.

Русский перевод самого процесса обработки содержит очередное стилистическое украшение:

• ... влив его в кувшины и подмешав к нему пшеничной муки, они длительно его взбалтывают, отчего сок приобретает свою окраску и теперь, уже обработанный, может долго стоять, не портясь (VI.3.3 пер. Сергеенко).

• ... having put it in vessels and mixed meal with it, they shake it for a considerable time, and from this process it gets its colour, and this treatment makes it thenceforward keep without decaying (Hort, 1916, eng.).

• ... ὅταν βάλωσι εἰς ἀγγεῖα καὶ ἄλευρα μίξωσι, σείουσι χρόνον συχνόν, ὅθεν καὶ τὸ χρῶμα λαμβάνει καὶ ἐργασθὲν ἄσηπτον ἤδη διαμένει (Hort, 1916, greek).

В целом процесс производства сильфия, несмотря на кажущуюся простоту описания Теофраста, подразумевает множество разнообразных ноу-хау. Сколько и какой "муки" добавлять? Как долго и насколько интенсивно "встряхивать"? Наконец, надо точно знать, как выглядит окончательный "цвет". Да и результат обработки "долго храниться без распада" сможет только в том случае, если кроме загустителя к нему в нужном количестве добавлен эмульгатор (гуммиарабик) не позволяющий расслоиться полученной эмульсии в процессе сушки. Как выяснилось позднее, также мог добавляться естественный усилитель запаха – камедесмола обыкновенной ферулы (Ferula communis).

Обычная пшеничная мука у античных греков времён Теофраста была отвратительного качества – грубого помола, с большим количеством примесей (Sallares, 1991). Плиний Старший, заимствуя описание процесса обработки сильфия у Теофраста, высокомерно называет её отрубями (Pliny XIX.XV.41). Поэтому мука, к которой Мария Ефимовна смело добавляет отсутствующий у Хорта эпитет "пшеничная", могла быть единственно известной тогда тонкой мукой – производящимся без использования жерновов крахмалом. Причём не пшеничным, а бобовым^[3], с другими свойствами и соотношением составляющих его полисахаридов – амилозы и амилопектина.

Насколько для античных производителей сильфия был важен именно бобовый крахмал, можно приблизительно оценить по современным проблемам с прозрачностью и упругостью, возникающим у китайских производителей стеклянной лапши-фунчёзы при использовании более дешёвого кукурузного крахмала вместо расово верного крахмала из бобов люй-дау (Vigna radiata), они же маш или азиатская фасоль^[4].

Говоря современным языком – производителям требовалось определиться с количеством и качеством наполнителя, учесть его устойчивость к механическим воздействиям и кислой среде, способность к гелеобразованию и гидролизу; оценить по косвенным признакам время завершения процесса гомогенизации; выполнить правильную дозировку пищевых добавок – эмульгатора (E414) и усилителя запаха^[5], а также сушку. Настоящий хай-тек античной пищевой и фармацевтической промышленности. Всё это было перечёркнуто появлением в русском переводе "торговцев" и "пшеничной" муки.

Если "История растений" Теофраста 1951 года является пусть не очень хорошим, но всё же переводом, то "Географии" Страбона, вышедшей в 1964 году, из той же серии "Классики науки", уже трудно дать такое определение.

Изданный русский перевод "Географии" (переводчик Г. А. Стратановский) представляет собой довольно свободный пересказ несколько раз последовательно переведенного на другие языки древнегреческого оригинала. Указание в примечании, что "Перевод «Географии» Страбона сделан с греческого текста, изданного Г. Л. Джоунзом" действительности не соответствует ни на йоту.

Настоящий источник перевода можно обнаружить в примечании, где стыдливо сообщается – "При переводе использованы следующие издания Страбона, переводы и комментарии к нему..." Фактически перевод Георгия Андреевича Стратановского – это стилистическая переработка русского перевода 1879 года Фёдора Герасимовича Мищенко, на тот момент доцента Киевского университета. С добавлением к перелицованному тексту огромного количества зачастую бесполезных примечаний^[6]. После перевода с русскаго на русский разнообразные ошибки и стилистические особенности перевода Фёдора Герасимовича полностью не исчезли, а перекочевали в перевод Георгия Андреевича.

Перевод Мищенко, несмотря на заявление с титульного листа – "Переводъ с греческаго" – тоже не слишком похож ни на переводъ ни на оригиналъ. Основой --">