Игорь Михайлович Бер - Шепот осени

Игорь Бер Шепот осени

1

Дима остался сиротой в десять лет. Сложное испытание для мальчишки, который до этого жил в образцовой семье. Его родители были далеко не богатыми людьми, при этом сам мальчик не испытывал нужды в еде, тепле в зимние холода или любви. Сергей Степин хоть и работал в преуспевающей фирме, занимал в ней должность менеджера среднего звена, потому чаще ехал на работу в общественном транспорте и изредка на старой «девятке», которая выходила из строя в самый неподходящий момент. Елена Степина была воспитательницей в государственном детском саду, в котором зарплату выплачивали с вечными опозданиями. Их квартира, построенная в семидесятые годы прошлого столетия, с момента приватизации в девяностых, ни разу не подвергалась ремонту. Мать Димки мечтала о капитальном — не косметическом — ремонте на кухне и в ванной комнате, где из-за сырости стены вечно покрывались черной плесенью. Но мечты так и остались мечтами. Степины как могли, откладывали с каждой зарплаты по тысячу рублей для ремонтных работ, но трагедия перечеркнула все их планы.

Семнадцатого августа две тысячи двенадцатого года, отец и мать Димы отправились на дачу, находящуюся в сотне километров от их квартиры, на сбор урожая яблок. Должны были вернуться в тот же день. Так как Дима приболел, он остался дома. Он любил дачу, так же как любили ее родители. Пусть старую, построенную еще дедом отца Димы, с полупленной краской, с кривым забором, с закопченным от гари дымоходом, но пропитанную теплом и уютом. А какой чистый воздух здесь стоял круглый год. И как же загадочно блестела вода пролегающей неподалеку речки в лучах робкого солнца. А по весне запах цветущих яблоневых деревьев буквально кружил голову. Одни воспоминания об этом в зимние холода согревали теплотой озябшие, привыкшие к городской пыли и суете, души.

Мать Димы не редко приносила яблоки или помидоры на работу, чтобы угостить коллег и детей своей группы. Дима тоже угощал яблоками одноклассников, а потому на переменах по школьным коридорам раздавался веселый яблочный хруст и аромат «Белого налива» плыл в теплом воздухе, смешиваясь с криками и смехом школьников.

Именно на старой «девятке» его родители отправились в последний путь, которая как назло не сломалась при попытке ее завести, или же в начале пути, а на отутюженной миллионами колес трассе, когда им на встречу ехал грузовик. Шансов выжить у них было не много…

Дима помнил тот день: солнечный, свежий и манящий. Вспоминая его, на душе становилось мерзко вдвойне. Утро было прохладным для середины августа, и легкий ветерок заставлял шуршать листья, выводя старую как мир мелодию. Родители имели приподнятое настроение, и если бы столь неудачное заболевание, то и сам Димка был бы счастлив. Ничто не предвещало беды. Но, так или иначе, она произошла, и с этим ничто нельзя было поделать. Разве что смириться….

Начинать совершенно иную жизнь в столь раннем возрасте было несправедливо и обидно, да еще летом. Его друзья отправлялись отдыхать на море с родителями, в детские лагеря, к бабушке с дедушкой… Диме же предстояло знакомство с органами опеки и попечительства и их страшной, по меркам маленького мальчика, работой.

Вначале они связались с родственниками отца (мать Димы потеряла родителей еще до рождения сына, а братьев и сестер у нее не было), но тщетно. Дядя Саша, старший брат отца, был безработным пьяницей, и оставлять Диму ему на поруки и речи не могло быть. Тетя Света, средняя сестра, имела сама семерых детей, и сводила с трудом концы с концами. А двоюродный брат отца Иван, сразу заявил, что Димка для него будет только абузой. Да и сам мальчишка не желал жить с дядей Ваней, он его никогда не любил из-за жадности и скверного характера. В данном случае уж лучше бы его оставили со старшим братом отца.

Таким образом, к началу сентября его зачислили в детский приют города Стерхов, Тверской области. Но перед этим он все же прожил у тети Светы, пока решались формальности. В глубине души он надеялся, что по истечению срока, тетя Света попросит органы опеки, чтобы его оставили с ней. Но, как уже взрослый парень, он понимал, --">