Лев Яковлевич Лурье - Петербург Достоевского. Исторический путеводитель

смысле, антигород? Прежде всего, писатель создал на страницах своих произведений воистину новую реальность. Любой следующий Петербург, будь то Петербург Блока, Белого, Ахматовой, Мандельштама или Бродского обязан считаться с этой реальностью и не может быть понят вне ее контекста.

Как все ставшее предметом искусства, Петербург Достоевского приобрел новое качество и уже в начале ХХ века воспринимался ностальгически. Своеобразная экспрессионистическая красота узких дворов-колодцев, плоскости брандмауеров, пестрое разнообразие эклектических доходных домов опоэтизированы еще со времен знаменитых иллюстраций М. Добужинского к «Белым ночам».

Но Петербург Достоевского – это не только духовный и литературный факт, но и вполне определенная часть современного города. Любой сведущий петербуржец легко назовет вам ее местоположение и границы. Это Петербург 1840-1870-х годов, редко посещаемый сегодняшними туристами, но удивительно хорошо сохранившийся (в отличие от диккенсовского Лондона, Парижа Гюго или Москвы Толстого, разрушенных бомбардировками Второй мировой войны и строительной лихорадкой ХХ века).

Анна Ахматова писала:

…Но, впрочем, город мало изменился.

Не я одна, но и другие тоже

Заметили, что он подчас умеет

Казаться литографией старинной,

Не первоклассной, но вполне пристойной,

Семидесятых, кажется, годов…

Петербург при Достоевском

Петербург времени Достоевского – пятый в Европе по населению (после Лондона, Парижа, Берлина и Вены) и самый большой в России город. Вот как менялась численность населения российской столицы в годы, когда писатель здесь жил.

Легко увидеть, что, в сущности, Достоевский обитал как бы в двух разных городах. С 1837 по 1849 год, в пору юности и молодости Федора Михайловича, Петербург рос, но очень медленно: за 12 лет в нем прибавилось всего лишь 17 тысяч человек.

После того, как писатель вернулся с каторги, он оказался в совершенно другом, гораздо более динамичном Петербурге. За двадцать лет численность его населения выросла больше чем наполовину – с 507 тысяч человек до 843 тысяч.

«Ни одна столица, ни один большой город Европы не представляет такого странного состава населения и такого наплыва чуждых элементов», – писал в 1868 году крупнейший русский статистик, старинный знакомый Достоевского, П. Семенов.

Результаты городской переписи населения 1864 года показали: 74 % мужчин и 59 % женщин, живших в городе, родились вне Петербурга. На 100 мужчин в городе приходилось 72 женщины. 60 % взрослого населения состояло из неженатых мужчин и незамужних женщин. Только 57 % мужчин и 47 % женщин были грамотны. Только 2,5 % составляли фабричные рабочие (6,5 % – чиновники и офицеры, 0,3 % – «лица, при богослужении состоящие»: священники, монахи, церковные служки, 3 % – учащиеся, 5 % – лица, занимавшиеся торговлей, 17 % – ремесленники – больше всего извозчиков, портных и сапожников, 20,5 % – прислуга, поденщики и чернорабочие, 6,1 % – солдаты, 9,7 % – «жены при мужьях», 18,6 % – дети при родителях).

Браков в Петербурге на душу населения заключали меньше, чем в каком-либо из крупных российских или европейских городов. Мужчины женились примерно в том же возрасте, что и европейские горожане, а вот петербурженки становились женами в гораздо более юном возрасте (28 % невест были моложе 20 лет, против 6 % в Вене и 8 % в Женеве). Рождаемость в городе была ниже, чем в любом российском городе, но выше, чем в большинстве западноевропейских.

Каждый третий родившийся ребенок – незаконнорожденный (больше, чем в Одессе, Киеве, Берлине, но меньше, чем в Москве, Вене, Париже). Смертность населения в Петербурге была значительно выше, чем в европейских столицах и крупных российских городах и ее уровень не уменьшался, а рос: каждый год умирал один из 24 горожан. В результате смертность в столице империи превысила рождаемость.

Вглядевшись в героев петербургских произведений Достоевского, мы заметим, что все эти одинокие, не имеющие корней в городе Девушкин, Мечтатель, Раскольников, Мышкин, Свидригайлов – не исключение здесь, а правило.

Петербург Достоевского – город нервный и пошлый. Впрочем, характер этой пошлости и этой нервности менялся.