Ирина Александровна Селезнева - Древнерусское золотое и серебряное дело

эмальерного искусства XVII века - потир, дар Чудову монастырю Кремля от боярыни Морозовой в 1664 г. (ил. 9). Он напоминает бокал для вина. При сравнении потира 1664 г. с потиром Юрия Долгорукого XII века ощущаются колоссальные изменения, которые произошли за пять веков в мировоззрении заказчика и исполнителя: предмет церковного ритуала наделяется всеми особенностями светского ювелирного изделия.

В Оружейной палате хранятся оклады на евангелия XVII века. Из них особенно интересен массивный золотой оклад, исполненный в 1678 г. группой лучших мастеров Золотой палаты Кремля - Михаилом Васильевым, Дмитрием Терентьевым, Юрием Фробосом и другими. Яркие, прекрасные по качеству эмали тонко сочетаются с черневыми узорами и драгоценными камнями. Исполнение эмалевых орнаментов требует от мастера точности, исключительной аккуратности и великолепного знания всего сложного технологического процесса. Евангелие 1678 г. - это коллективный труд лучших кремлевских ювелиров и художников. Восемь месяцев днем и ночью трудились они над созданием 1200 цветных миниатюр, орнаментированных рамок, концовок, заставок, затейливых заглавных букв.

Эмальер Юрий Фробос имел славу талантливого дворцового мастера и выполнил не одно изделие по заказу царя. Интересна тарель, исполненная им в 1675 г. в технике эмали по гравировке. Необычны ее орнаменты. В 1672 г. была завершена работа по составлению новых русских гербов, и Фробос изображает на своей тарели отдельные геральдические знаки. Его изделие приобретает значение своеобразного исторического документа (ил. 10).

В XVII веке большое внимание уделяется украшениям. В Золотую и Серебряную палаты Кремля поступают заказы на исполнение многочисленных нашивок, пуговиц, серег и перстней. Сколько тонкого вкуса, смекалки проявляет мастер, украшая эмалевым орнаментом крохотную пуговицу, следуя ее форме, до конца воплощая на ее поверхности порою очень сложный замысел. Пуговицы наделялись затейливыми названиями, свидетельствующими о разнообразии их форм: «репейки», «рожки», «миндальные», «львовы головы». Украшались они не только эмалью, но и чернью, чеканкой, драгоценными камнями.

Богатство фантазии русского мастера проявлялось всюду - при исполнении предметов украшения костюма, убранства хором, сервировки стола. Многочисленные приемы, встречи, застолья по поводу приезда послов и других именитых гостей требовали огромного количества посуды. Ковши, чары, братины, перечницы, солонки, ендовы (крупные сосуды, из которых напитки разливали в мелкие), корцы и кор-чики (маленькие ковшики) поражали иностранцев своей удивительной красотой и своеобразием форм. «Мы видели множество превеликих золотых сосудов, каких в уме себе представить не можно», - писал епископ Арсений Елассонский, сопровождавший константинопольского патриарха Иеремию II во время его путешествия в Москву.

Наиболее распространенным на Руси видом посуды были ковши. Различны их размеры и назначение - «питьи», «выносные», а с конца XVII века «наградные» и «жалованные». Исстари на Руси из ковшей пили меды ягодные, яблочные с корицей, гвоздикой и другими пряностями. В Оружейной палате хранится множество золотых и серебряных ковшей. Примечателен ковш начала XVII века, украшенный жемчужной обнизью и драгоценными камнями (ил. И).

Образцами чеканной посуды XVII века являются братины. Из братии в древности пили мед и брагу, передавая ее по кругу - от брата к брату. По своему назначению братины близки древним чашам (вспомним чашу черниговского князя XII века), но облик их в XVII веке меняется. В основном все братины этого периода имеют шарообразное тулово, сильно суженное к венцу, приподнятое на поддоне. Своей формой братины напоминают глиняный деревенский горшочек, что свидетельствует о бережном отношении царских серебряников к традициям народного искусства.

Изготовление братин поручалось самым лучшим «государевым мастерам». Они прочеканивали сосуд с внутренней стороны специальными гнутыми чеканами, и поверхность братины густо «порастала» рельефными, сочными стеблями с --">