Елена Петровна Блаватская - Философы и философишки

xviii) следующее: «Философия, дистанцирующая свои наиболее общие концепции и от теология, и от науки, предоставляет доктрину, содержащую объяснение мира и предназначение человека». И ещё там же: «Задача философии состоит в систематизации концепций, предоставляемых наукой… Наука даёт знание, а философия – доктрину». Последнее может стать завершённым только при условии, что и «знание», и «доктрина» прошли через сито Божественной Мудрости, каковой является теософия.

Ибервег («История философии») определяет философию как «науку о принципах», которая, как известно всем нашим членам, представлена теософией в её ответвлениях: алхимии, астрологии, да и в оккультных науках вообще. Гегель рассматривает её как «созерцание саморазвития АБСОЛЮТА», или другими словами, как «изложение идеи» (нем. Darstellung der Idee). Вся тайная доктрина – одноимённая книга о коей является лишь её мельчайшей частичкой – есть такое созерцание и его запись, насколько бедность языка и ограниченность мышления позволяют отображать процессы бесконечного.

Таким образом, становится очевидным, что теософия не может быть «религией», а тем более «сектой», но она, действительно, есть квинтэссенция высочайшей философии в целом и в каждом из её аспектов. Показав, что она подпадает под все описания философии и полностью им отвечает, мы можем добавить к вышеизложенному несколько других определений сэра У. Гамильтона и доказать наше утверждение, продемонстрировав, что стремление к тому же самому имеется и в теософской литературе. Это задача не очень сложна. Ибо, разве «теософия» не включает в себя «науку о вещах, несомненно выводимых из основных начал», так же как и другие «науки об истинах ощутимых и абстрактных»? Разве она не выступает в защиту «применения разума в своих законных целях» и не делает одной из своих «законных целей» изучение «науки о подлинной форме Эго, или ментального "Я"», а также исследование тайны «полной согласованности идеального и реального»? Всё это доказывает, что согласно любому – старому или новому – определению философии, тот, кто изучает теософию, изучает высшую трансцендентальную   философию.

Нам известно, какие бессмысленные высказывания о теософии и теософах почти ежедневно можно увидеть в публикациях прессы. Такие определения и эпитеты, как «новая нелепая религия» и «доктрина», «система, изобретённая верховной жрицей теософии», и другие глупые замечания, можно предоставить их собственной судьбе. Они были и, в большинстве случаев, будут оставаться незамеченными.

Нашему веку свойственно критическое мышление, потому что сейчас всё тщательно исследуется; публика отказывается соглашаться с чем-либо, предложенным на её рассмотрение, пока она полностью не изучит этот вопрос. Наше столетие может гордиться этим, однако отношение к мнению беспристрастного наблюдателя несколько иное. Во всяком случае, роль его сильно преувеличена и, хотя можно восхищаться его аналитическим методом, всё же последний применим только к тому, что никак не противоречит национальным, социальным или личным предрассудкам. С другой стороны, всё, что злонамеренно и разрушительно для репутации, что является нечестивым и клеветническим, принимается с открытыми объятиями, принимается с радостью и делается предметом нескончаемых публичных сплетен, без какого-либо разбора или малейшего сомнения, но с воистину слепой верой самого гибкого сорта. Мы выступаем против такого подхода. О непопулярных персонажах и об их работе в наши дни не судят по её истинной ценности, но имеет значение только личность автора и предвзятое мнение о нём. Во многих журналах ни одна теософская литературная работа никогда не рассматривается по существу, но лишь по сплетням про её автора. Такие издания, не обращая внимания на правило, впервые заложенное Аристотелем, которое гласит, что критика является «стандартом хорошего суждения», отказываются рассматривать любой теософский труд отдельно от его автора. В итоге – о первом судят по искажённому образу последнего, созданному клеветой, повторяемой в ежедневных газетах. Личность автора висит как мрачная тень между мнением современного журналиста и неприкрашенной истиной, а в результате – во всей Европе и Америке есть лишь несколько редакторов, которые хотя бы что-то знают о принципах нашего Общества.

Как же тогда можно дать верную оценку теософии или Т.О.? Понятно, что настоящий критик, по крайней мере, --">