Великие русские старцы XIX-XX ст. О цели Христианской жизни

причащался Пречистых и Животворящих Тайн Христовых), так, не попив ничего, прямо отправился в ближнюю пустынь на дрожках отца игумена Нифонта, всегда дававшего мне их, чтобы я не трудил излишнею ходьбою ног моих, хотя и исцеленных на глазах всей Саровской пустыни. Но игумен Нифонт всегда говорил мне: «Велик дар Божий, тебе молитвами старца Серафима дарованный, и чудна сила молитв его к Богу, так скоро исцелившая тебя, а надобно и самому беречься, чтобы излишним неуместным упованием на здоровье, дарованное благодатью Божией, не оскорбить Промышления Господня, хотя и все нам туне дарующего, но желающего, однако же, чтобы мы и от себя, как бы в благодарность за дары Его, прилагали и свое старание о сбережении дарованного». С этим мнением и батюшка отец Серафим соглашался, одобряя всегда назидательные слова отца игумена Нифонта и советуя мне то же и сам: беречь здоровье, как неоценимый дар Господень.

Достигнув же келии ближней пустыньки его, стоявшей на горе, и подойдя к дверям, я сотворил молитву, известную всем монашествующим и многим богомольцам: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». А ответа не получил ни я, ни сотоварищ мой отец Гурий, гостинник Саровский, сопровождавший меня в пустыньку, ни сотни богомольцев, в течение целого дня то приходившие видеть великого старца, то возвращавшиеся, не имея возможности дожидаться его. Однако было слышно, что старец тут в келье находится. Наконец, когда было уже очень поздно, в самые сумерки, отец Серафим отворил дверь, благословил меня и сказал: «Не взыщите, ваше Боголюбие, что я долго не отворял дверей: ныне среда, и я безмолвствую. Завтра, если угодно, пожалуйте, я целый день готов беседовать с вами, а теперь грядите с миром.

Господь и Божия Матерь да благословят вас; грядите с миром». Тут все было бросились к нему, а всех было около восьми человек, но он благословил их вместе, изобразив крестное знамение над главами всех их, и сказал: «Господь вас всех да благословит; грядите с миром...». А отцу Гурию, благословив его особо, прибавил: «Так ты, батюшка, завтра с господином-то приди же ко мне, да пораньше, чтобы нам подольше побеседовать», — и еще раз благословил меня, сказав: «Грядите же с миром, а завтра пожалуйте», — и затворился.

Никакое слово не может выразить той радости, которую я ощутил к сердце моем; я плавал в блаженстве. Мысль, что, несмотря на все долготерпение целого дня, я хоть под конец да сподобился не только узреть отца Серафима, но и слышать привет его богодухновенных слов, так утешила меня, что я был на высоте блаженства, никаким подобием неизобразимой. И несмотря на то, что целый день не пил, не ел, я сделался так сыт, что как будто наелся до пресыщения и напился до разумного упоения. Говорю истину, хотя, может быть, для некоторых, не испытавших наделе, что значит сладость и упоение, которыми преисполняется человек во время наития Духа Божиего, слова мои покажутся преувеличенными и чересчур восторженными; но уверяю совестью православного христианина, что нет нимало преувеличенного, а все сказанное сейчас мной есть не только сущая истина, но даже и весьма слабое, ничтожное представление того, что я тогда действительно ощущал в сердце моем.

Но кто даст мне глагол, вполне могущий, хотя мало, хотя отчасти, выразить, что восчувствовала душа моя на следующий день?..

Это было в четверток; день был пасмурный, снегу было на четверть на земле, и сверху порошила довольно густая снежная крупа, когда батюшка отец Серафим начал беседу со мной, на ближней пажнинке своей, возле той же его ближней пустыньки, противу реки Саровки, у горы, подходящей близко к берегам ее, поместив меня на пне лишь только что срубленного им дерева, а сам стал против меня на корточки.

Ни слова не скажу о первоначальных словах отца Серафима, ибо они не относятся к предмету настоящего рассказа; начну с первых слов, предшествовавших событию.

«Ваше Боголюбие! — сказал мне великий старец. — В ребячестве вашем вы усердно желали знать, в чем состоит цель жизни нашей христианской, и у многих великих особ духовных о том спрашивали неоднократно».

Надобно знать, что с двенадцатилетнего возраста моего, по недоведомым судьбам Божиим, я очутился между архиереев русских.

«Но никто вам не сказал о том справедливо. Ибо пост, молитва, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши сами по себе, однако не в делании лишь только их состоит цель нашей --">