Адин Штайнзальц - Мудрецы Талмуда

пользуемся и сегодня, занимаясь ѓалахическими исследованиями. Семь правил, с которыми Ѓилель выступил перед Бней Бетейра ^[7], послужили основой для Тринадцати правил истолкования Торы в том виде, как их позже сформулировал рабби Ишмаэль ^[8]. Можно без преувеличения сказать, что Ѓилелю удалось создать новую концепцию изучения Торы. Но как ни велика его заслуга, влияние Ѓилеля на общественную жизнь народа Израиля, в которой он вызвал целый ряд далеко идущих изменений, было еще заметнее. Как кажется, своей беспрецедентной не только в еврейской, но и во всемирной истории стабильности (должность наси сохранялась за потомками Ѓилеля свыше четырехсот лет!) основанная Ѓилелем династия обязана высочайшему авторитету главы Санѓедрина, который он снискал этому посту за время своего пребывания на нем.

Период главенства Ѓилеля в основном совпадает с царствованием Гордуса (Ирода). Это обстоятельство вряд ли облегчало задачу наси, подрывая его влияние на общественную жизнь страны. Царь постепенно переставал служить национальным интересам своего народа, пока окончательно не превратился во что-то вроде наместника чужой державы, с трудом выносимого населением. Одновременно Первосвященник унизил себя и свой пост, сделавшись заурядным религиозным функционером. В подобных обстоятельствах чрезвычайно укрепился авторитет наси. Благодаря избранию на этот пост Ѓилеля, глава Санѓедрина постепенно приобрел первостепенное влияние во всех вопросах общественной жизни, по сути, став главой народа Израиля. Прошлое уже знало подобный прецедент — Ѓилель, как некогда Моше-рабейну, соединял авторитет мудреца и законоучителя, опирающегося на власть Торы, с прерогативами народного вождя. После Ѓилеля этого положения сумели добиться лишь его одаренный ученик и последователь Иоханан бен Заккай ^[9] и рабби Акива. Ѓилель был удостоен столь же удивительного долголетия, как Моше-рабейну. Он дожил до ста двадцати лет ^[10]. Долголетие свидетельствует о широте сферы деятельности обоих мужей. И тот и другой, каждый в свою эпоху, были столпами, на которых зиждилось здание еврейства. Цепь еврейской традиции, протянутая через обе судьбы, приобрела новый облик. И ее влияние сказалось не только на современниках, но сохранилось и в последующих поколениях. Ѓилель занял настолько прочное положение в народном сознании, что ореол великого предка еще долго осенял преемников наси. Несомненно, некоторые из них сами были величайшими людьми своего времени. Но и они, как дерево из корня, черпали силу из славного происхождения.

Славу Ѓилелю принесло его безграничное человеколюбие. Каждый человек, согласно воззрениям Ѓилеля, уникален в своем человеческом предназначении, и потому его существование обладает абсолютной ценностью, не зависящей ни от чего внешнего. Эта концепция нашла лаконичное выражение в знаменитом изречении Ѓилеля: Ненавистного тебе не делай ближнему ^[11]. В своем изречении Ѓилель негативно сформулировал заповедь Торы Возлюби ближнего своего как самого себя (Ваикра, 19:18). Смысл негативной формулировки в том, что уникальность человека требует от нас подходить к каждому с его собственной меркой. Не следует мерить ближнего тою же меркой, какой мы мерим самих себя. Придя к такому убеждению, Ѓилель умел разговаривать с каждым на его языке — даже с иноверцами, считаясь с особенностями и слабостями любого человека.

Мудрецы так истолковали слова Торы Открой ему руку твою и ссуди его по мере нужды его, в чем будет его нужда (Дварим, 15:8) — ссуди ему даже верхового коня, даже слугу, чтобы бежал впереди ^[12]. Рассказывают, что это правило Ѓилель соблюдал настолько педантично — не отказывая ближнему ни в лошади, ни в слуге, — что однажды, когда не нашлось кого послать в качестве глашатая, он сам бежал впереди всадника, ехавшего на одолженном у него же коне, предупреждая прохожих о приближении знатного господина. Этот поступок, помимо скромности Ѓилеля, иллюстрирует то, насколько высоко он ценил человеческое достоинство. Уважение окружающих, по мнению Ѓилеля, может оказаться необходимым какому-то человеку даже больше, чем хлеб насущный. Сам Ѓилель жил на медные деньги, отказывая себе во всем ради изучения Торы. Но это не мешало ему сознавать, что другие бывают устроены иначе. Смиренный и кроткий до такой степени, что за всю жизнь никому не удалось вывести его из себя ^[13], Ѓилель понимал: душевный покой --">