Михаил Алексеевич Гаврилов - Pro жизнь без жира. Комплексная proграмма proтив ожирения

улыбнулась, представив, как в вежливом недоумении поднимется бровь модного в городе дизайнера. Он позвонил и сказал, что скоро должен зайти к ней сфотографировать свою работу и прибавить ее к своей коллекции «шедевров».

На старой фотографии было четыре человека. Троих уже не было в живых. Четвертой была маленькая пухлая девочка, сидящая на коленях отца. Отец… Сразу нахлынула щемящая боль, и вспомнилось, как он приходил вечером домой, принося обязательно что-нибудь сладкое ей, своей Настене-сластене. Чаще это были сдобные булки, посыпанные сладкой крошкой, или бублики, или конфеты. Но булки почему-то запомнились больше всех.

Когда отец внезапно погиб, утонув в реке, ей было 8 лет. За день до своей последней злополучной рыбалки он, как обычно, принес ей две сладенькие булочки. Одну она съела сразу, а от второй, только половинку. Вечером, когда в доме узнали о смерти отца, бабуля завыла страшным воем, Настя затыкала уши, вой то смолкал, то опять усиливался. Мама почему-то молчала, вытирала платком сухие глаза и все время бессмысленно успокаивала бабулю: «Екатерина Юрьевна, не надо так кричать, соседей разбудите». Соседи стояли в комнате, подавали бабуле валерьянку, пока та не заснула, измученная воем, а может, и от валерьянки. Настя, когда стало тихо, пошла в свою комнату, достала кусок булочки из вазы. Она тихо заплакала. Отец больше никогда ей ничего не принесет, не назовет ее Настеной, не обнимет своими большущими, но очень ласковыми руками.

Через четыре года мать снова вышла замуж. Настя не захотела жить в семье, в которой уже был ребенок от умершей жены отчима. Она осталась с бабулей. Бабуля шила на заказ, жили они в достатке. Насте тоже очень нравилось шитье. Сначала это были платья для кукол, затем для себя. Когда вечером у бабушки уставали глаза, за швейную машинку садилась Анастасия. Она рисовала себе фасоны платьев, вместе с бабулей делалась выкройка, а затем появлялись вещи…

Тихая спокойная Настя практически не выходила из дому, разве что в школу и в магазин. Они с бабулей не бедствовали, в доме всегда были конфеты и сладости, холодильник был полон. Часто вечером они с бабулей садились пить чай и разговаривали об отце. Когда речь заходила о матери, бабуля поджимала губы и замолкала.

Бабуля умерла, когда Насте было 25 лет. Шла перестройка. Настя организовала швейный цех. Дело неожиданно оказалось прибыльным. Оно осталось прибыльным и сейчас, спустя семнадцать лет. Только уже не цех, а целая швейная фабрика сейчас приносят доход Анастасии Васильевне, 42-летней незамужней бизнес-леди.

Анастасия снова окинула взглядом современную огромную квартиру. С трудом поднялась с пола. Зашла на кухню, открыла холодильник. Есть в час ночи не хотелось, но рука машинально схватила эклер и отправила его в рот. Промелькнула слабая мысль, видимо отголосок совести: на ночь сладкое и жирное? Затем мысль трансформировалась. «А кому собственно до меня какое дело? Хочу – жру как свинья, хочу – не жру!» Как свинья… Да что там свинья! Слонопотам! Жиртрест!» Женщина подбежала к холодильнику, рванула его дорогую дверцу и еще два эклера отправила в рот. «Плюс-минус три килограмма к твоим 110 кг на тебе же не видно!» Мучительное чувство жалости к себе переполнило душу…

Вероника.

«Выходя замуж, девушка меняет внимание многих мужчин на невнимание одного».

Хелен Роуленд.

«Проклятый кобель! Он думает, что я дурочка, что я ничего не вижу и не понимаю. Он думает, что купил меня 10 лет назад и теперь я его пожизненная вещь, тряпка, об которую он будет вытирать ноги! Черта с два!»

Перебирая вещи мужа, вернувшегося из загранкомандировки, Вероника поняла, что муж ездил не один. На его расческе застряли чьи-то длинные светлые волосы, одна рубашка пахла каким-то навязчивым женским парфюмом, и все его вещи были аккуратно кем-то уложены в чемодане. Вероника знала, что муж терпеть не может складывать вещи и чаще всего бросает их в чемодан как попало.

Ее возмущенный разум кипел, а в воображении складывались картины гадкого адюльтера одна другой красочнее. Полная молодая женщина еще раз ожесточенно перевернула чемодан мужа, выискивая возможные улики. Больше ничего. «А-а-а-, гад, что, нигде у тебя презерватива не завалялось?» – вспомнила она сюжет двухмесячной давности. Презервативов на этот раз не было. Но все равно слезы злости хлынули из глаз. «Я всю молодость, все --">