Алексей Михайлович Величко - «Права человека» и правоспособность гражданина

не наследуют» (1 Кор.6:9). Но ведь, говорят нам, это – такие же формы реализации человеком своего «я», как и все остальные, уже давно известные. Почему они были запрещены? Лишь по той причине, что существовало церковное табу, с которым считалась верховная власть и общество, одурманенное религиозными чарами.

И сегодня, с легкой руки новаторов, к «правам» стали относить такие проявления человеческой распущенности, оценка которых еще вчера однозначно (и вполне обоснованно) была негативной. Забылось, что «всякая свобода допускается не ради удовольствия, а ради пользы, которая в ней предполагается (как для человека, так и для общества, разумеется. – А.В.); если же вместо пользы от нее следует ожидать вреда, то Бог с нею совсем! Кому она в таком случае нужна?»¹⁹.

Как следствие, автоматически возникла вторая проблема, горшая первой. Поскольку «права человека» нельзя обосновать на религиозных началах, то, очевидно, остается лишь один способ – сам человек, как источник своих собственных «прав». Однако и самым ярым сторонникам свободы человека, не стесняемой в их сознании никем и ничем, ясно, что ограничиться личным мнением в данном случае не удастся. Если каждый будет сам по себе определять перечень этических запретов и разрешений, начнет самостоятельно формировать реестр собственных «прав», общество не просто впадет в анархию, оно просто не перестанет существовать.

По этой причине возможность определять перечь «прав человека» негласно, предварительно обосновав этот вывод научными доктринами, отдали в руки тому, кто, во-первых, стоит во главе общества, выше личных пристрастий и антипатий, и, во-вторых, создает закон, столь необходимый «правам» для их реализации в социальной среде. Иными словами, – государству, верховной власти. В надежде, что общественное мнение сможет направлять их и контролироваться через парламенты и

и иные демократические институты. И тем самым не заметили, как этический идеал уступил первенство принципу социальной пользы и целесообразности – тем категориям, которыми и должно размышлять главным образом государство.

В результате пришли к тому, с чем две тысячи лет тому назад начала бороться Церковь: к признанию, что ценность человеческой жизни определяется меркой закона. Говоря проще, вновь свели «права» к правоспособности, как она определяется государством. А потому, как и ранее, «человеком» вновь становится лишь тот индивид, кто наделен законом правоспособностью, т.е. гражданин, как в языческие времена. Не отдавая себе отчет, что «право есть всегда некоторое (пусть необходимое и имеющее свою оборотную положительную ценность) умаление личности, как нравственного начала»²⁰. Ведь неформальное признание обществом и властью за человеком какого-либо нового «права» всегда опережает его последующее закрепление в форме положительного закона.

Как следствие, стало считаться само собой разумеющимся, что лишь в том случае государство соблюдает «права человека», когда закон предоставляет всем равную правоспособность, для чего просто необходимо упразднить любое социальное неравенство и всякое сословное деление. Как можно признать в ком-то личность? – говорят нам. Только наделив «его» такой же правоспособностью, какую «я» имею сам. Едва ли, однако, требование уравнять всех и во всем носит здоровый нравственный характер. По одному меткому суждению, «на равенство ссылаются только те, кто чувствуют, что они хуже. Это именно означает, что человек мучительно, нестерпимо ощущает свою неполноценность, но ее не признает. Тем самым он злится. Да, его злит любое превосходство, и он отрицает его, отвергает. Явление это ни в коей мере не ново. Люди знали его тысячи лет под именем зависти»²¹.

Но в теории равенства правоспособности присутствует еще один, не менее сомнительный пассаж. Чтобы всех уравнять, нужно устранить из правоспособности ее основу – обязанности лица перед обществом. С точки зрения формальной логики выходит, что если правоспособность у всех одинаковая, то и обязанности перед обществом также одинаковые, что, разумеется, никак не соответствует истинным его потребностям. Безусловно, всегда имеются общие обязанности: защищать отечество, быть законопослушным гражданином и т.п., которые не влияют на правоспособность. А есть – частные, как раз, напрямую влияющие на ее содержание. В результате закон плодит человека-паразита, живущего исключительно для себя и видящего --">