Алексей Шилов - Звезда Генгера

мы возьмем все это? — удивился я.

— Одно стекло, плюсовое, достану я — у бабушки. Бумагу, клей купим в магазине. Штатив и второе стекло принесешь ты. Вот только я не знаю, какие очки у твоего дедушки, сколько в них минусов — два, три или четыре.

— Спрошу у дедушки, — говорю Генке.

— Только не говори зачем, — строго наказал он мне, — скажи: секрет — и точка!

И я пошел. Дедушка мой работал ветеринарным фельдшером, а теперь пенсионер, ему уже семьдесят один год. А бабушка все еще работает на ферме телятницей. Она на целых десять лет моложе дедушки и такая веселая, бодрая, никогда ничем не болеет. К ней даже грипп не пристает. Она говорит:

— Я каждый день ем лук и чеснок, поэтому от меня все болезни отскакивают как от стенки горох!

А дедушка иногда прихварывает. Он ведь четыре года воевал на фронте, его там два раза ранило, один раз контузило, да еще обмораживался, потому что на Севере воевал.

Сейчас дедушка сидел в своем любимом кресле у окна и читал газету. Их нам почтальон приносит каждый день целую кипу. Папе — «Правду», брату Борису — «Комсомолку», дедушке— «Сельскую жизнь», мне — «Пионерку», маме — областную, а бабушке — районную. Вот сколько! Да еще журналов дополна… Почтальон тетя Вера говорит, что у нас в семье стопроцентная подписка на газеты и журналы.

— Деда, у тебя очки сколько минус? — спрашиваю его.

— Минус четыре, а что?

Он перестал читать и посмотрел на меня своими добрыми глазами. Дедушка всегда смотрит на меня добрыми глазами, потому что любит.

С досады я даже рукой махнул:

— Опять нам не повезло!

— В чем не повезло? — допытывался дедушка.

Тут я стал ему все толком разъяснять, но дедушка все равно ничего не понял и продолжал расспрашивать.

— Нам — это мне с Генкой, — говорю ему. — А зачем? Секрет — и точка!

— Ну, если секрет, то, конечно, разглашать его не надо. Только хороший ли секрет, вот что меня беспокоит.

— Хороший, очень хороший! — уверяю его.

— Есть у меня очки и минус три, да одно стекло у них треснуто.

Дедушка встал, подошел, прихрамывая на раненую ногу, к шкафу, порылся в ящике.

— Вам с оправой или только одно стекло? — спрашивает.

— Одно стекло, — говорю.

— Держи..

Я сцапал стекло, потом от радости схватил обеими руками дедушку за шею, наклонил к себе и поцеловал в бритую щеку.

Стекло Генка спрятал в свой «сейф», который находился в бане. Но какой он, «сейф», Генка даже мне не показал.

— Теперь идем в магазин за клеем и бумагой, — скомандовал он.

Мы тут же отправились. В магазине в «то время была только одна продавщица. Ей, наверное, очень скучно было, и она обрадовалась покупателям.

— У вас конторский силикатный есть? — поинтересовался Генка.

— Вот, пожалуйста. — На прилавке появилась банка клея.

Генка повертел в руках ее, осмотрел со всех сторон, зачем-то понюхал:

— Он качественный? Зимой не замерзал?

— У нас же тепло в магазине, — обиделась продавщица.

— Понимаете, — растолковывает ей Генка, — нам нужен клей высшего качества!

— Ах, высшего!.. Ну, так бы сразу и сказал.

Она достала из-под прилавка точно такую же банку клея и подала ее Генке.

— Вот этот годится, — одобрил он.

Потом выбрал большой лист толстой бумаги, уплатил деньги, и мы пошли к себе в предбанник, в наш НИИ.

Работа закипела. Чертежи телескопа Генка выдрал из какого-то журнала или книги. Их, чертежей-то, было всего-навсего один листок. В нем и описание, что и как надо делать. Но я все равно не сумел бы сделать и по чертежам с разъяснениями. Тут нужна Генкина голова, ведь недаром она у него здорово соображает.

Я только помогал ему: подай то, подай другое, держи здесь, держи там, сбегай туда, сходи сюда… Мастерил все сам Генка. Размерял линейкой и циркулем, резал ножницами, красил в черный цвет, клеил…

Два дня мы конструировали наш телескоп, а получилась астрономическая труба. Она и в чертежах так называется.

— Теперь нам нужен еще штатив, — говорит Генка. — Я бы сделал его сам, да инструментов у нас подходящих нет. Ты попроси у Бориса.

Когда Борис приехал на обед, я к нему:

— Боря, дай штатив, все равно он у тебя без дела валяется.

— Недам — исковеркаете.

— Генка говорит: «Штатив будет в целости и сохранности».

— Ну, если --">