Харальд Грилл - В деревне воздух чистый

Москва «Детская литература» 1990

Harald Grill

GUTE LUFT-AUCH WENN'S STINKT GESCHICHTEN VOM LAND Rowohlt Taschenbuch Verlag GmbH, 1983

Перевод с немецкого Т. НАБАТНИКОВОЙ

Художник Е. САВИН

Грилл X.

Г84 В деревне воздух чистый: Сельские истории/

Пер. с нем. Т. Набатниковой; Худож. Е. Савин-М.: Дет. лит., 1990,—56с.: ил.

ISBN 5-08-001939-5

Повесть о том, как живет девятилетний Ганси Грубер из современной деревни в Западной Германии.

4804010100-237 ББК

1У1101(03)-90

ISBN 5-08-001939-5 . _ . , . , н

© 1983 by Rowohlt Taschenbuch Verlag GmbH © Т. Набатникова, 1990. Перевод на русский язык. © Е. Савин, 1990. Иллюстрации.

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», 1990

Собственно, его зовут Йоганнес. Но все его называют Ганси, даже мама и папа.

Ганси —вот по-настоящему его имя!

Йоганнес —это кажется ему смешным и вовсе ему не подходит. Представить только, что друзья во время игры в футбол, например, кричали бы ему:

«Йоганнес, пас!»

«Йоганнес, смотри, сзади!»

«Йоганнес, я здесь, сюда, по краю!»

Или, например, если бы его учитель, герр Доблер, говорил бы ему:

«Йоганнес, почему ты опять весь перепачкался?»

«Йоганнес, иди к доске!»

Йоганнес. Йо-ган-нес. Очень глупо звучит для Ганси. Его зовут Ганси! И все. И кончено. И хватит об этом. Ганси, он так привык, и он на этом настаивает.

Ну, естественно, он не просто Ганси. Рядом с его именем, само собой, стоит еще и фамилия, как у всех людей. Его фамилия Грубер. «Ганси Гоубер» — подписано на всех его тетрадках. Грубер — это и фамилия его родителей. И «Грубер-хоф» — так называют их дом и хозяйство. В «Грубер-хофе» они и живут: Ганси, его папа и его мама.

Братьев и сестер у Ганси нет.

— Зато у нас двенадцать коров в хлеву! — И этим папа все время пытается отделаться от Ганси!

И еще восемь свиней...

И целое стадо кур...

И несколько уток...

И штук примерно восемь кошек...

И?..

Да, еще кролики самого Ганси. Но о них —отдельный рассказ. Кролики безраздельно принадлежат одному Ганси, и дело это касается только его, никого больше!

Папа Ганси работает по большей части на поле: пашет, боронит, сеет, косит траву и корма для скота, привозит солому от комбайна, вывозит на поле навоз. Работа у него никогда не кончается: только он покончит с одним делом, как тотчас может приниматься за другое — оно уже с нетерпением его дожидается.

Мама ходит дома за скотиной. Она кормит свиней, кур, уток и коров. Она чистит хлев и настилает животным свежую солому. Старую солому с навозом она сносит в навозную кучу. И когда эта куча становится достаточно большой, папа загружает навозоразбрасыватель — это такая машина, которая рассыпает навоз по полям, когда с них снят урожай.

Но мамина забота — не только скотина в хлеву. Работа на огороде — тоже ее; и домашняя работа: сварить, убрать, помыть посуду, постелить постель... Работа у нее никогда не кончается: только она покончит с одним делом, как тотчас может приниматься за другое — оно уже с нетерпением ее дожидается.

«Грубер-хоф» расположен слегка на отшибе деревни.

Деревня зовется Ренценбах.

От Ренценбаха до ближайшего города примерно десять километров. А город тот зовется Регенсбург.

Иногда Ганси ездит туда с родителями за покупками. Потому что там очень-очень много магазинов. Когда они едут в город, они не говорят: «Мы поехали в Регенсбург», они говорят иначе. На диалекте, на котором говорят в Ренценбахе, даже Регенсбург звучит как Ренгшбург.

Все слова на этом наречии произносятся не так, как пишутся. И это, конечно, не только в одном Ренценбахе так. В Германии что ни местность, то свой диалект.

И фамилия Грубер хоть и пишется Грубер, но в Ренценбахе произносится так: Груаба.

Папу зовут Карл, но все говорят ему: Каре.

Маму зовут Мария, но все говорят ей: Мааре.

Картошка хоть и пишется картошка, но все в деревне называют ее: земляные яблоки.

И зерно называют по-своему, и репу, и свеклу, и морковь, и деревья тоже.

Теперь ты можешь себе представить, каково приходится Ганси со всей этой грамотой; если бы он в школе начал писать так, как он говорит, то из этого ничего бы не вышло, кроме ошибок. А кто не боится красных