Алексей Федорович Лосев - Введение в общую теорию языковых моделей

моделях, он ровно ни с кем и ни с чем не считался, т.е. не считался с насущными потребностями массового языковеда. Он избегает давать точные определения, употребляет сложные термины в самых разных смыслах и без специального их толкования, не следит за систематикой своего изложения и рассчитывает на то, что многотысячная толпа языковедов нескольких сотен вузов, где преподаются языки, уже прекрасно знает и что такое «модель» в языке и что такое «структура» в языке и какая польза от математического изложения всех этих известных ему истин в языкознании. А в результате получается то, что книга И.И. Ревзина, по крайней мере для начального изучения теории языковых моделей, оказывается совершенно непригодной, и новички в этом деле задают мне такие вопросы, отвечать на которые – это значит писать новую книгу о моделях в языке и книгу гораздо больших размеров, чем книга И.И. Ревзина. Ясно, что уже давно наступило время давать студентам и аспирантам широких вузовских кругов гораздо более простой и ясный материал в этой области, чтобы не унизить ни интересов математики, ни интересов языковедческих и чтобы проникновение математических методов в языкознание стало на более надежные и более серьезные рельсы. Само собой разумеется, о небольшой кучке узких специалистов и пламенных энтузиастов этого дела мы не говорим. Они не нуждаются в популярщине, и самые трудные истины они усваивают налету, понимают их с полуслова и тут же добавляют их новыми истинами. Речь идет о массовом языковеде, который хочет быть и передовым и понимающим в деле математического языкознания, но который по разным обстоятельствам не может овладеть всеми этими многотрудными истинами самостоятельно. На них и рассчитано наше изложение.

Возьмем самый термин «модель». Литература, которую мы рекомендуем нашим студентам и аспирантам, является в большинстве случаев малопонятной потому, что она очень редко обращает внимание на огромный разнобой употребления этого термина. Каждому, – и это вполне естественно для изучающего науку, – всегда кажется, что термин этот вполне точный и что для его понимания достаточно только вникнуть в даваемое ему определение. Но все горе заключается в том, что этих определений существует по крайней мере несколько десятков; и как их объединить, – это никому неизвестно и это требует специального исследования. Не лучше ли будет, если мы с самого же начала внушим нашим слушателям мысль, что термин этот, собственно говоря, вполне неопределенный, что существует целая история разных пониманий этого термина и что то определение, которое мы предполагаем давать, мы лично считаем лучшим, но, что можно давать еще второе и третье и десятое определение и что каждое из них всегда выдвигает на первый план пусть одностороннее, но все же какое-нибудь реально обоснованное понимание предмета. Это и заставило нас, например, обратить внимание на историю проблемы, на терминологический разнобой, хотя, к сожалению, делаем мы это здесь по необходимости чересчур кратко и схематично, но и без того получается несколько десятков значений этого термина. Насколько нам удалось наблюдать, такое откровенное повествование о терминологическом разнобое сразу же ободряет студента и аспиранта, сразу же расширяет его горизонт в этом отношении и он перестает приписывать непонимание всей этой премудрости только одной своей глупости и только одному отсутствию у него математического образования.

То же самое мы сказали бы о теоретико-множественном понимании модели. Обычно представители структуральной лингвистики, допускающие в свою науку математическую теорию множеств или отвергающие ее, думают, что студент и аспирант уже знаком с этой теорией множеств и знаком в совершенстве. Ясно, что после прочтения трех-четырех страниц из таких лингвистических книг и статей люди, изучающие лингвистику, откладывают в сторону читаемую ими работу и начинают гипнотизировать себя в том отношении, что это-де не их специальность и что нечего-де и тратить время на это. На самом же деле, вовсе не считая теорию множеств чем-то единственным и необходимым для математической лингвистики, мы все же хотим извлечь из нее все то полезное, что она может здесь дать. Оказывается, если захотеть изложить эту теорию для нематематиков, то получится, что под страшным термином «множество» кроется предмет весьма понятный для всякого лингвиста и всякого нелингвиста, а именно, что понятие --">