Елена Владимировна Любимова - Как подружить ребенка с мылом

свете, если угодно, центром мироздания. Потому естественно, что он боится не пятнышек на одежде – он боится быть «плохим» для родителей из-за этих пятнышек…

Понимаете разницу, не так ли?.. Взрослый человек ориентируется в своем поведении на сложный сплав из представлений о том, что подумают «люди», что подумает тот, кто дорог ему больше всего на свете, а также конкретных знаний и личного опыта. У ребенка из всего этого есть лишь самые дорогие ему на свете папа и мама, их мнение о нем, ребенке, как «плохом» или «хорошем». Кроме того, им движет несвойственная взрослым, проходящая по мере накопления жизненного опыта жажда познания. Поэтому дети не судят о конкретных вещах как «хороших» или «плохих» – они судят о том, какие они для мамы и папы в каждом конкретном случае. А предметы и явления для них все одинаковы. В том смысле, что они интересуют ребенка и (иногда) могут напугать, но он сам никогда не добавит к ним «приставку» в виде положительного/отрицательного знака. Более того, даже если это за него уже сделали родители, жажда «знакомства» с этим предметом вполне способна подтолкнуть его к проверке родительской оценки. Дело в том, что у детей нет также и способности управлять своими желаниями осознанно, говорить «нельзя» самому себе. Оттого, если они уж чего-то захотят, отказать себе на основе соображений безопасности или «мама запретила» они не в силах.

Взрослым эти состояния несвойственны – они быстро забывают, как смотрели на мир в детстве, почему так часто нарушали запреты собственных родителей… Поэтому мы, уже выросшие дети, часто подменяем характерный для них мотив познания мира (ради него они нарушают большинство наших запретов) осуждающим мнением, будто они просто не хотят нас слушаться. То есть подставляем на место банального (точнее, гипертрофированного) любопытства к окружающему миру избыток своеволия, желание поступить «назло» нам. А между тем пришло время огорчиться. В течение длительного времени (минимум, до четырех лет) дети даже не понимают, что такое «назло». У них неразвита собственная личность, потому они не видят разницы между своим мнением, и тем, которому они, якобы (по нашему мнению), поступают наперекор. Они обычно даже не могут запомнить, что мы им уже запрещали, а что пока нет!

Детская память развита слабо – в прямом смысле слова, по степени развития нейронных взаимосвязей коры головного мозга. В ней почти ничего не «держится» дольше получаса потому, что клетки мозгового вещества просто пока физически неспособны образовать долговременные химические взаимосвязи, именуемые памятью. Надо учесть, что жизнь ребенка насыщена яркими, захватывающими событиями вдвое, так сказать, гуще нашей. Нам в этом мире все уже знакомо до оскомины, повторяется изо дня в день, навевая уныние и лишая всякого интереса к жизни. У наших же чад дела обстоят совсем иначе – каждое событие им в новинку, рождает бурю эмоций и вызывает желание познакомиться поподробнее с ним и его последствиями… Родительская оценка и помощь в этом, так сказать, благородном намерении, их запреты и прочие связанные с происходящим реакции – все это тоже имеет место в жизни нашего чада впервые, порождая целый калейдоскоп желаний и впечатлений.

Нам в таком круговороте, вернись мы в это мировосприятие хоть на пару часов, тоже было бы очень нелегко сосредо-точиться на чем-то конкретном, запомнить все в нужной последовательности и подробностях. Чтобы убедиться, насколько это тяжело для уже сложившейся и работающей «на полную мощность» коры головного мозга, проверим свою память на молниеносные, стремительно развивающиеся ситуации. Конечно, наше счастье, если они не были опасными – скажем, носили характер приятного и, так сказать, полного сюрприза. Тем не менее, если мы сравним обычный ход вещей с такими «сюрпризами» приятного или неприятного свойства, то убедимся, что память у нас на них одинакова. В данном случае она отрывочна, бедна на подробности, искажена во многих местах личными сильными впечатлениями. В сумме же то, что повествуем по памяти на тему этих моментов мы, как правило, разительно отличается от версии других участников события, каково бы оно ни было по значимости. При этом мы наверняка понимаем, что прочие свидетели уверены в своих версиях настолько же, насколько и мы в своей – на «все сто», несмотря на очевидные расхождения!

Так вот, для детей состояние сознания и души, которое появляется у взрослых лишь в --">