А К Рахманова - Военно-патриотическая хрестоматия для детей

– Гой еси ты, ласковый государь Владимир-князь!

Что у тебя за болван пришел?

Что за дурак неотесанный?

Нечестно у князя за столом сидит,

Княгиню он, собака, целует во уста сахарные,

Тебе, князю, насмехается.

А у моего сударя-батюшки

Была собачища старая,

Насилу по подстолью таскалася,

И костью та собака подавилася —

Взял ее за хвост, да под гору махнул.

От меня Тугарину то же будет!

Тугарин почернел, как осенняя ночь,

Алеша Попович стал как светел месяц.

И опять в те поры повары были догадливы —

Носят яства сахарные и принесли лебедушку белую,

И ту рушала княгиня лебедь белую,

Обрезала рученьку левую,

Завернула рукавцем, под стол опустила,

Говорила таковы слова:

– Гой еси вы, княгини-боярыни!

Либо мне резать лебедь белую,

Либо смотреть на мил живот,

На молода Тугарина Змеевича!

Он, взявши, Тугарин, лебедь белую,

Всю вдруг проглотил,

Еще ту ковригу монастырскую.

Говорит Алеша на палатном брусу:

– Гой еси, ласковый государь Владимир-князь!

Что у тебя за болван сидит?

Что за дурак неотёсанный?

Нечестно за столом сидит,

Нечестно хлеба с солью ест —

По целой ковриге за щеку мечет

И целу лебёдушку вдруг проглотил.

У моего сударя-батюшки,

Фёдора, попа ростовского,

Была коровища старая,

Насилу по двору таскалася,

Забиласяна поварню к поварам,

Выпила чан браги пресныя,

От того она и лопнула.

Взял за хвост, да под гору махнул.

От меня Тугарину то же будет!

Тугарин потемнел, как осенняя ночь,

Выдернул кинжалище булатное,

Бросил в Алешу Поповича.

Алеша на то-то верток был,

Не мог Тугарин попасть в него.

Подхватил кинжалище Яким Иванович,

Говорил Алеше Поповичу:

– Сам ли бросаешь в него или мне велишь?

– Нет, я сам не бросаю и тебе не велю!

Заутра с ним переведаюсь.

Бьюсь я с ним о велик заклад —

Не о ста рублях, не о тысяче,

А бьюсь о своей буйной голове.

В те поры князья и бояра

Скочили на резвы ноги

И все за Тугарина поруки держат:

Князья кладут по сто рублей,

Бояре по пятьдесят, крестьяне по пяти рублей;

Тут же случилися гости купеческие —

Три корабля свои подписывают

Под Тугарина Змеевича,

Всякие товары заморские,

Которы стоят на быстром Днепре.

А за Алешу подписывал владыка черниговский.

В те поры Тугарин взвился и вон ушел,

Садился на своего добра коня,

Поднялся на бумажных крыльях по поднебесью летать

Скочила княгиня Апраксеевна на резвы ноги,

Стала пенять Алеше Поповичу:

– Деревенщина ты, засельщина!

Не дал посидеть другу милому!

В те поры Алеша не слушался,

Взвился с товарищем и вон пошел,

Садилися на добрых коней,

Поехали ко Сафат-реке,

Поставили белы шатры,

Стали опочив держать,

Коней отпустили в зелены луга.

Тут Алеша всю ночь не спал,

Молился богу со слезами:

– Создай, боже, тучу грозную,

А й тучу-то с градом-дождя!

Алешины молитвы доходчивы —

Дает господь бог тучу с градом-дождя.

Замочило Тугарину крылья бумажные,

Падает Тугарин, как собака, на сыру землю.

Приходил Яким Иванович,

Сказал Алеше Поповичу,

Что видел Тугарина на сырой земле.

И скоро Алеша наряжается,

Садился на добра коня,

Взял одну сабельку острую

И поехал к Тугарину Змеевичу.

Увидел Тугарин Змеевич Алешу Поповича,

Заревел зычным голосом:

– Гой еси, Алеша Попович млад!

Хошь ли, я тебя огнем спалю,

Хошь ли, Алеша, конем стопчу,

Али тебя, Алеша, копьем заколю?

Говорил ему Алеша Попович млад:

– Гой ты еси, Тугарин Змеевич млад.

Бился ты со мной о велик заклад

Биться-драться един на един,

А за тобою ноне силы – сметы нет. —

Оглянется Тугарин назад себя —

В те поры Алеша подскочил, ему голову срубил.

И пала голова на сыру землю, как пивной котел.

Алеша скочил со добра коня,

Отвязал чембур от добра коня,

И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,

И привязал к добру коню,

Ипривез в Киев-град на княженецкий двор,

Бросил середи двора княженецкого.

И увидел Алешу Владимир-князь,

Повел во светлы гридни,

Сажал за убраны столы;

Тут для Алеши и стол пошел.

Сколько время покушавши,

Говорил Владимир-князь:

– Гой еси, Алеша Попович млад!

Час ты мне свет дал.

Пожалуй, ты живи в Киеве,

Служи мне, князю Владимиру,

Долюби тебя пожалую.

В те поры Алеша Попович млад

Князя