Григорий Александрович Гуковский - Русская поэзия XVIII века

из нее почерпал- Херасков,
создавший на основе элементов ее и „Потерянного Рая"
свою поэму „Вселенная". Также любили Геллерта; его
переводил Аполлос Байбаков (духовные песни), пере­
сказывал Хемницер (басни), у него заимствовала Ека­
терина сюжет
и многие мотивы своей комедии
„О Время"х) и т. д. Из итальянцев Метастазио, Ариост
и др., из англичан Адиссон (а в 70-х годах и Шекспир)
много дали для создания традиций оперы, трагедии,
сказочной поэмьг и сатирического фельетона, В то #.е
время переводились почти все писатели Греции и Рима.
Россия в эту эпоху приобщалась к античной литepatype
во всем ее объеме, и знание этой литературы, сдела­
вшееся доступным благодаря переводам, было широко
распространено. В самом деле, по русски можно было
прочесть не только Цицирона, Сенеку, Корнелия
Непота, Теренция, Петрония, Апулея, Платона, Демос­
фена, Лукиана, Геродота и др. им подобных, но и Геродиана, Афинагора, Плиния Мл., Валерия Максима,
Витрувия и т. д. и т. д. Великие поэты Рима возбу­
ждали восторженное поклонение; их переводили по
многу раз в стихах и в прозе, так же как, напр,, Анаю

креонта. Почти все более или менее выдающиеся поэты
от Кантемира до Державина трудились над этими
переводами. Все эти западно-европейские и древнеклассические чтения прививали русской литературе
тысячелетний опыт других народов. При этом разно­
образные воздействия, скрещиваясь, создавали нечто
своеобразное, нечто оригинальйо-русское; ибо они по­
падали в сферу действия старых русских традиций,
переданных современникам Тредиаковского или Ломо­
носова еще XVII веком и Петровской эпохой. Корней
русской литературы так называемого „классицизма"
прежде всего следует искать здесь; слагавшаяся на
протяжении веков традиция была достаточно крепка,
чтобы подчинить элементы чужеземных влияний своему
влиянию и органически слить их воедино. Связи от­
дельных поэтических жанров в том виде, как они сло­
жились к середине XVIII в., с теми или иными явлениями
русской словесности XVII и начала XVIII веков мнбгочислены и разнообразны. Уже давно было указано,
что „торжественная" придворная ода, популярнейший
жанр в 30-х и 40-х годах восходит к панегирикам
украинских поэтов Киевской школы XVII века 2 ) (поз­
днейшим элементом формации следует признать оду
•Малерба, Ж., Б. Руссо" и оду Гюнтера). Школьная
драма, процветавшая в Киеве в XVII веке и в Москве
тогда же — и в начале следующего столетия, оказала
влияние на истолкование русскими писателями воспри-'
нятых с запада драматических форм. Первые комедии —
фарсы Сумарокова более походят на интермедии из
тех, которые представлялись на подмостках народного
театра при Петре Великом, чем на правильную комедию
Мольера й Реньяра. Псалмы и стихотворные перело­
жения библейских текстсУв вообще, составляющие один
из наиболее заметных отделов в творчестве поэтов
XVIII века, непосредственно продолжают традицию силлабистов (Симеона Полоцкого и др.); если Ломоносов
и его современники учились и у Ж. Б. Руссо и у не­
мецких переводчиков псалтыри, то эти уроки имели
и

скорей всего лищь характер добавлений или частичных
изменений уже существовавшей системы. Таким же
образом при создании Сумароковым легкого слога жур­
нальной статьи (и речи), нужный материал дал Феофан
Прокопович, и уже к этой готовой традиции присоеди­
нилось то, что наши прозаики захотели взять у Адиссона или его подражателей. Наоборот, любовная песня
Петровской эпохи, весьма развитой и популярный жанр,
закончивший свою эволюцию в песенках молодого Тредиаковского (силлабических), — подверглась переработке
в руках того же Сумарокова. Но отходя в этом случае
частично от отечественной традиции, он лишь в незна­
чительной степени воспользовался для обновления песни
тем, что могли ему дать в этой области западные лите­
ратуры. Эти сопоставления можно было бы умножить;
ограничиваюсь приведенными примерами. Ближайшим
образом роль связующего звена между литературой
Московской Руси и поэзией середины XVIII в. сыграло
творчество Антиоха Кантемира. С высот славянизованной стихотворной речи Симеона Полоцкого с ее сложной
конструкцией, он снизился (преимущественно, в своих
сатирах) до простого, низменного как по лексическому
составу, тдк и по оборотам языка, до народной пого­
ворки, прибаутки; он --">