Леонид Савельевич Липавский - Исследование ужаса (второе издание)

Это
сплошная вода, которая смыкается над головой как
камень. Вы шли легко как песенка и попали в переполненный день, где свет, запах, тепло на пределе:
стоят как толстые лучи, как рога. Там нет разделения,
нет движения, нет ряда. Это вода твердая как камень.
Но кто же назвал нас по имени? Конечно —
сами. В смертельном страхе вспомнили вы о последнем делителе, обеими руками схватили свою душу.
Гордитесь, вы присутствовали при противоположном
вращении.
— Не об этом ли, — сказал четвертый собесед­ник, — хотят поведать все сказки об уснувшем царстве.
Помните, в котором даже часы останавливаются и лакей застывает с блюдом на одной руке? Там — еще чердак со слуховым оконцем, обиженная старуха и капелька крови от укола. Потом всё царство зарастает
до поры деревьями и цветами. Но при чем тут укол?
По правде говоря, я не берусь объяснить сказку, она
слишком пуглива и косноязычна.
И всё же это в конце концов объясняется
той кривой сопротивления, которой нет на схеме.
Кривой, которая правит всеми нашими ощущениями,
делая их то больше, то меньше. Иначе сказать, она
создает время. А если не время, то что же рождает
раздельную мысль?
Я хочу сказать, если бы всё было одного
напряжения, жизнь протекла бы в один бесконечный
мир, как глоток, как звук камертона. Растения тем
и отличаются от животных, что для них нет времени.
Не поэтому ли нужен укол? Он дает выход
крови. Она медленно выходит из плена и начинает

8

свою безындивидуальную жизнь, такую же, как деревья и цветы.
— Я знаю другую жизнь, которая тоже хотела
разлиться и растворить время, — сказал чемпион. —
Я говорю о Будде. Бедный Будда, он тоже родился
на юге и остановился перед северной границей. Почему он сидит скрестив ножки, как в утробном пространстве? Он хочет превратиться в водяной шар.
— Да, есть особая форма, которая и есть сам
ужас, — сказал капитан. — Она приближается
к параболе.
— Она есть в цеппелине, котле и клопе.
— Обсудим это обстоятельство, — сказал
четвертый собеседник.

ИССЛЕДОВАНИЕ УЖАСА
— Я видел девочку, которая выбежала из-за
стола во время обеда. Она перекосила рот и, растопырив пальцы, замерла в бессмысленном ужасе.
На просторном белом блюде в прекрасных
руках горничной лежало, слегка подрагивая, желе. Оно
было подобно глубоководному чудовищу, вытащенному сейчас сетями из темных морских долин. Оно еще
сохранило свою зыбкую форму медузы. И дрожь его
была мелким и частым дыханием, медленная смерть.
Оно задыхалось.
— В списке животных, вызывающих ужас,
почти всё — безногие или многоногие.
Паук — круглое брюхо, висящее на восьми
тонких, колеблющихся, похожих на усы ногах.

9

Спрут — мускулистый и злобный морской паук. Краб —
обросший панцирем паук. Таракан, многоножка,
сколопендра, клоп, вошь — все эти черные, красные,
прозрачные капельки, движущиеся на перебираемых,
точно усики, ногах. Наконец, гусеница, червяк, змея.
Исключение — только летучая мышь: темный человечек, запутавшийся в собственных крыльях.
— Танк, — почему танк своим видом обращал в бегство целые полки людей? Потому что у него
гусеничная передача. Можно составить себе об этом
представление, перевернув бутылку с маслом, касторовым или прованским: сок истечет медленным безостановочным потоком. А если бы оно еще крутилось!
Так движутся винты машин: они то выпячиваются,
то втягиваются назад в свое металлическое ложе. Они
текут. Если бы были жидкие животные, они передвигались бы точно так.
Живот жабы напоминает желе. И человече­
ский зад — тоже. Бедная девочка, перепугавшаяся
сладкого, как бы она испугалась, войдя в неурочный
час в комнату и застав горничную со своим братом.
Ведь тогда человеческие тела похожи на двух подводных чудовищ, встретивших друг друга после долгой
разлуки. И движения их — движения гусеницы перед
окуклением.
Девочка замечает качание белой наколки
на голове горничной.
— Все эти существа связаны с темнотой.
Темнота образовала их тело, она проникает в его
фор­му и консистенцию. Это заметно с первого взгляда. Но не определяет ли она и их ход? Ход наглый
и неуверенный, при неподвижном туловище, ход

10

с чистыми и резкими остановками и переменами
направления — всегда бочком, наискосок. Так движутся на ощупь. Так бежит, например, крыса — как заводная. Она точно соскальзывает с --">