Борис Борисович Батыршин - Коптский крест. Дилогия

class="book">Здравый смысл подсказывал оставить тетрадь в покое и идти. Но увы – Николенька никак не мог этого сделать. Тетрадь была по латинской грамматике. Надо заметить – в гимназиях Российской Империи латинисты никогда не относились к категории любимых учителей. Наоборот – гимназисты ненавидели их всеми фибрами своих детских душ, и большинство преподавателей этого классического мертвого языка платили ученикам полнейшей взаимностью. Однако, латинист 5-й Московской классической казенной гимназии выделялся скверным нравом даже среди своих коллег. Он изводил учеников бесчисленными придирками за малейшую ошибку, исправление, неаккуратность… что уж там говорить о несделанном домашнем задании! Нет, явиться в гимназию без тетрадки по латыни было решительно невозможно.

–НиколЯ, что ты там возишься? Опоздаешь! –

А то он об этом не знал! Тяжко вздохнув, Николенька снова встал на четвереньки и попробовал ввинтиться между столом и спинкой кушетки – только так можно было дотянуться до синего матерчатого переплета, злорадно выглядывавшего из-за массивной, в виде львиной лапы, ножки. Ну вот, еще немного…

– Николя?, что это значит? Куда ты залез? Брюки помнешь, негодный мальчишка! –

Тетя стояла в дверях Николенькиной комнаты, и ее глаза пылали праведным гневом. Еще бы! Как раз сегодня прислуга Овчинниковых, Марьяна отсутствовала – у нее заболела двоюродная сестра, и девушка отпросилась на пол– дня – "ходить за сродственницей". А тетя Оля, как назло, забыла напомнить ей, погладить Николенькину форму! Так что, пришлось супруге Василия Петровича самой браться за пышущий жаром чугунный утюг, принесенный дворником Фомичом, и проглаживать жесткие суконные складки. Так что безответственное поведение мальчика законно ее возмутило.

–Щас, теть Оль, тетрадка по латыни за стол завалилась…-

– Следить надо за вещами и не разбрасывать, где попало – тогда и заваливаться не будет! И вообще, Николя?, ты уже давно должен был уйти в гимназию. Снова опоздать хочешь? –

Тетя Оля, единственная из домашних, обращалась к племяннику не "Николка" или "Николенька", а на французский манер – Николя?. До замужества тетя Оля закончила Московский институт благородных девиц – и там приобрела привычку вставлять в речь французские словечки и забавно коверкать русские имена галльским ударением. Николеньку это нисколько не задевало –наоборот, он находил эту манеру любимой тети милой и очаровательно старомодной. В представлении мальчика, так же говорила Татьяна из "Онегина" и тургеневские барышни.

Наконец –то Николеньке удалось дотянуться до проклятой тетрадки Ухватившись покрепче – насколько сумел, тремя пальцами – Николенька дернул. Тетрадь, как ни странно, не поддавалась. Мальчик дернул еще раз; раздался треск, и тетрадь оказалась у него в руках. По полу раскатились черные бусинки; а из-за дубовой львиной лапы высунулся какой-то витой шнурок.

– Скорее, Николя?, что ты копаешься? –

Тетя была неумолима. Не мог же Николенька объяснять, что обнаружил под столом что-то такое, чему там совсем не место? Бусинки какие-то, шнурочки… нет, тетя решительно не поймет, как можно, опаздывая в гимназию, отвлекаться на подобную ерунду. Да еще – рискуя измять брюки, выглаженные ею с такими трудами! Но не бросать же дело на полпути… мальчик извернулся и ужом заполз еще глубже. Загадочные бусинки он подобрал и сунул в карман – и исхитрился, наконец, заглянуть в узкую щель между плинтусом и ножкой стола.

Плинтус оторвался. Видимо, виной тому был сам Николенька и его отчаянные попытки сдвинуть с места письменный стол. А из возникшей щели и раскатились по полу те самые бусинки. Мало того – в глубине виднелось еще с десяток таких же шариков, на шнурке – похоже, за него и зацепилась тетрадка. Шнурок лопнул, стоило Николеньке дернуть посильнее – вот бусинки и раскатились.

– Николя?, сколько можно? Я кому говорю?-

Решительно, тетя Оля не понимала, что у человека в 13 лет уже могут быть свои, важные дела! Не вступать же в пререкания…. Мальчик, пыхтя от натуги, дотянулся до щели левой рукой, сгреб бусинки, потом зацепил шнурок и аккуратно, чтобы снова не порвать, вытянул из-под плинтуса. Это оказалось что-то вроде четок, на которых висел потемневший от времени крест странной формы.

– Все,

--">