Сергей Васильевич Лукьяненко - Витя Солнышкин и Иосиф Сталин

Сергей Лукьяненко Витя Солнышкин и Иосиф Сталин

Всё здесь было именно так, как Витя себе представлял, как помнил по фотографиям и фильмам: обшитые деревом стены, стол покрытый зелёным сукном, на столе — бронзовая лампа, хрустальная пепельница, чёрные телефонные аппараты: Витя едва не подумал «старинные телефоны», но тут же мысленно поправился. Не было в них ничего старинного, пока ещё не было.

А вот к чему Витя оказался не готов — так это к запаху трубочного табака. Не очень-то и противному, не очень резкому, но настолько устоявшемуся, что сразу понятно — тут курят. Всё время курят.

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — сказал Витя волнуясь.

Сталин, изучавший бумаги в тоненькой папке, посмотрел на него, пыхнул трубкой, кивнул.

— Здравствуй, пионер Витя Солнышкин. Хорошая у тебя фамилия, радостная.

— Отец был беспризорником, фамилию свою не помнил, в детдоме придумали, — отбарабанил Витя. Вздохнул и добавил: — Только на самом деле это неправда. Отец фамилию помнит, она дворянская. Потому и не назвался.

— На отца доносишь? — добродушно спросил Сталин.

— Нет, товарищ Сталин, — сказал Витя. — Отец настоящий коммунист, а сын за отца не в ответе. Вы извините, я волнуюсь.

Сталин кивнул. Указал на кожаное кресло перед столом.

— Садись, пионер Солнышкин. Рассказывай, зачем пришёл.

Витя сел, поправил коротковатые школьные брюки. Перед ним оказался угол стола на котором стоял большой поднос — чайник, стаканы в мельхиоровых подстаканниках, несколько вазочек с конфетами и печеньем.

— Ешь, пионер, — добродушно сказал Сталин. — Организм молодой, сладкого хочет.

Сладкого действительно хотелось и Витя взял конфету. Развернул и сказал, отчаянно, будто прыгая вниз с парашютной вышки в парке культуры и отдыха имени великого пролетарского писателя Максима Горького:

— На самом деле, товарищ Сталин, организм-то молодой, а я сам — не очень. Я даже немного старше вас, товарищ Сталин. Мне шестьдесят четыре года.

Сказал — и замер. Что сейчас будет? Сразу выведут из кабинета? Врача вызовут?

— В каком году родился, Солнышкин? — спросил Сталин, откинулся в кресле и с насмешливо посмотрел на Витю.

— В одна тысяча девятьсот пятьдесят третьем, — сказал Витя. И с горечью добавил: — В год вашей смерти, товарищ Сталин:

— Значит у вас сейчас две тысячи семнадцатый: — задумчиво произнёс Сталин. — Годовщина: Празднуете?

— Не очень, — признался Витя. Сталин вовсе не выглядел удивлённым.

— Коммунизм?

— Нет, не построили. Социализма тоже нет. Советский Союз развалился, во всех республиках капитализм. На Украине война.

— Не в Белоруссии? — заинтересовался Сталин. — Точно?

— На Украине.

Сталин кивнул.

— Я должен всё объяснить, — быстро заговорил Витя. — Я не знаю, как и почему это произошло: мне кажется, что у меня был инсульт, я умирал: и вдруг оказался здесь. У вас. В одна тысяча девятьсот сороковом году. В теле пионера Вити Солнышкина. Я атеист, товарищ Сталин! Но наверняка есть тому какие-то причины, какие-то физические законы, не до конца изученные даже в двадцать первом веке.

— То есть это не машина времени господина Уэллса? — спросил Сталин. Не научный эксперимент?

— Нет! Случайность! Первые дни я был уверен, что всё это бред умирающего сознания, но потом понял — всё взаправду!

Витя опустил глаза и вдруг обнаружил, что перед ним лежит целая гора пустых фантиков.

— Ты ешь, ешь конфеты, — добродушно сказал Сталин. — Мне нельзя, врачи не велят, а ты кушай, не стесняйся. Это ты раньше был взрослый, можно даже сказать — пожилой человек: как звали-то?

— Виктор, только фамилия обычная — Петров: — отодвигая опустевшую вазочку сказал Витя. — Виктор Егорович Петров.

— Был ты пенсионером Виктором Петровым, а стал пионером Витей Солнышкиным. И организм твой — растущий и молодой. Ему конфет хочется. Ешь, ещё принесут.

— Не надо, — сказал Витя, краснея. — Пионер должен быть скромным. Так вы мне верите?

— Верю, — сказал Сталин. — Всю ту информацию, которую ты сообщил Поскрёбышеву, тебе просто неоткуда знать. Даже если бы ты был немецким шпионом. Даже если бы ты был вундеркиндом. А как говорил товарищ Шерлок Холмс?

— Если отбросить всё невозможное, то самое невероятное и окажется правдой! — зачарованно сказал Витя.

— Верно.

— Не знал, что вы читали Конан Дойля!

— Нельзя стать коммунистом, не обогатив свой разум всеми достижениями человечество, — отчеканил Сталин. — Как живётся-то в новом теле, --">