Юрий Витальевич Яньшин - Формула Бога. Возвращение

начала шестидесятых годов XX века, стало стремительно сокращаться число «обращенных». Эта тенденция зародилась, как это ни странно на Западе европейского континента, считавшегося доселе оплотом христианства в отличие от «большевистской» России. Зародилась и начала быстро распространяться по всему северному полушарию. «Яйцеголовые» умники из райского отдела аналитических исследований, в недоумении почесывая затылки, пространно и путано объясняли это явление наличием то «сексуальной» революции, то движением «хиппи», то многовековой самодискредитацией церковных учений, то эпохой «НТР» и отсюда развитием гностицизма. С этим пожалуй можно было бы согласиться, тем более, как выяснилось гностики в лице того же самого Вершинина, уже устроились в самом центре Рая. Да. Все это так. Если не оперировать такими терминами как «мораль» и «нравственность», неизвестными на ранней стадии развития человечества, то по большому счету от грехопадения удерживало только наличие двух факторов — боязнь вечного наказания за прегрешения и обещание «вечной» жизни за примерное поведение. То есть наглядные «кнут» и «пряник» в классическом исполнении. И лозунг к этому был соответствующий «истинно, потому что верую». А когда человечество, сбросив атомные бомбы, не понесло за это никакого наказания «свыше» и вырвавшись в космос убедилось в отсутствии хрустального купола вокруг Земли, то и лозунг естествен сменился на «поверю, если докажешь». Человечество не просто потеряло «страх Божий», оно, дойдя в своем развитии до каких-то пределов просто начало разочаровываться в самом себе, не видя перспектив и смысла своего существования. Это было видно даже невооруженным взглядом. Если раньше наукой делались открытия, двигающие прогресс вперед в познании окружающего, то вот уже несколько десятилетий оно топчется на месте, всего лишь приспосабливая полученные ранее знания для своего комфортного существования. Человечество в своем развитии неумолимо «выдыхалось». Захария сравнивал его с неким подобием старой зажигалки, у которой стерся кремень. И чем сильнее пытаются райанцы крутить колесико стершегося кремня для получения хоть какой-нибудь искры пассионарности, тем сильнее стачивается кремень. Необходимо было срочно найти какой-то выход из сложившейся тупиковой ситуации, грозившей обоим мирам сначала жуткой стагнацией, а затем увяданием, в лучшем случае. Ни райанцы, ни тем более земляне выхода никакого предложить не могут, что естественно, ибо каждому больному нужен доктор, который придет со стороны. Захария знал такого единственного доктора. Имя ему было — Бог. Только он мог плеснуть бензина в потухающий костер. Каким образом?! Самым тривиальным. Просто явить себя, без каких бы то ни было посредников в виде пророков с невнятным произношением и иносказаний в виде «неопалимой купины». Явиться всем жителям Земли. Сразу и одновременно. Для него это не составит особого труда, зато заткнет рты проходимцам и вселит уверенность человечества в завтрашнем дне, если оно вспомнит, что оно именно человечество, а не стадо зажравшихся баранов с отвисшими курдюками. Веру тоже надо подкармливать хоть иногда, а то она засохнет.

Захария очнулся от своих мыслей потому, что услышал противный визг печатающего принтера. Мельком бросил взгляд за окно. А там уже светало. «Ого! И сколько же я тут просидел?! Неужели всю ночь?!» — подумал он, потягивая занемевшие от неподвижного сидения мышцы тела. На экране лаптопа по-прежнему была только «шапка» обращения к Создателю. «Это что же выходит?! Я всю ночь грезил в своих воспоминаниях?» Перевел взгляд на скрипучий принтер. Тот, шустрой кареткой водя взад и вперед, выплевывал из себя очередной лист бумаги. Захария точно помнил, что никакой бумаги в принтере не было с того момента как он сел за стол. «Мистика какая-то!» — пробормотал он, поднося к носу очередную распечатку. Лист был девственно чист. «Чудны дела твои, Господи!» — произнес он вслух, собирая с пола чистые листы бумаги разбросанные принтером во время «странного» печатания и задумался. Теперь Захария точно знал, что и как напишет Господу. Оставалось прояснить лишь некоторые детали. Но это уже было не столь существенно.

--">