Федор Дмитриевич Березин - Война 2011. Против НАТО

калибр.

— И чего теперь, пан полковник? — спрашивает младший сержант, помещенный впереди, у рычагов.

— Тормозни, Павел, — Мордвинцев и так явно нервничает, а теперь почти взбешен.

— Может, не стоит вам? — говорит истинный командир танка — лейтенант Белый, ныне пристроившийся на месте наводчика.

— А что, думаешь, будут стрелять без предупреждения? — встречно спрашивает Мордвинцев. Сам он, вообще-то, не уверен в ответе, но люк откидывает смело, как и положено полковнику: после произошедших на позиции ракетчиков событий не стоит ездить, подставляясь снайперам. Вообще-то, как ни странно, об удачном рейде турецкого спецназа никто покуда не ведает. Селекция раненых и убитых на зацепленных пулями или попавших под поражающие факторы взрыва не проводилась. Версия причины самого взрыва, по уже утвердившемуся убеждению специалистов-ракетчиков, коему без проблем доверяют танкисты, склоняется к попаданию в склад ускорителей технического дивизиона то ли беспилотного летательного аппарата, то ли какой-нибудь авиаракеты с GPS-наведением.

Мордвинцев уже выныривает в свежесть атмосферы, быстро моргает от перепада яркости, потом в упор смотрит на топчущегося поблизости милиционера, или спецназовца, в бронежилете.

— Хочу ехать далее! — перекрикивает он наличные лошадиные силы, поставленные на холостой ход.

— Нет! — машет головой милиционер. — Проезд ограничен!

Голос без истерики, но стоит служивый все же, чуть в сторонке, не на самом вероятном векторе движения танка. Автомат у него маленький, супротив 125-мм дула смешной. По странной ассоциативной взаимосвязи нейронных ветвлений, Николай Мордвинцев почему-то припоминает давно забытого двухсантиметрового керамического ёжика умеющего курить специальные игрушечные сигары и пускать дым порциями. Детское воспоминание абсолютно лишнее, не относится к делу, и тут же стирается. След его только в улыбочке танкового полковника.

— Ну, я поеду, да? — говорит он голосом подразумевающим подкол.

Улыбку какого-то танкового вояки милиционер однозначно трактует как издевательство, однако силовые параметры явно не в его пользу.

— Правильно, разворачивайтесь, — кивает он, делая вид, что понял вопрос по-своему.

— Машинку убирать будете? — интересуется Мордвинцев сверху, просто-таки как настоящий либерал, всегда думающий о предметах в их эквивалентной валютной цене.

— Шутить вздумали, гражданин? — теперь милиционер нервничает, хочет задействовать и автомат и рацию одновременно.

Мордвинцев так же с улыбочкой исчезает в командирском люке. Танк дергает с места тут же, словно дальнейшее было предусмотрено и команды не потребовало. Аккуратный наезд на милицейские «Жигули» не получается: скорость не оптимальна, потому машину просто отжимает в сторону.

— Отрефтуется, не плачь! — подмигивает сверху высунувшийся из следующего танка старший лейтенант Первушин.

Ментяра в бешенстве тискает висящий на шее АКМС. Но он же не полный идиот: что стоит его пукалка супротив сорока, а то и более тонн железа? К нему со всех ног бежит подмога. Танки конечно в зоне действия автоматов, но стрелять никто не пробует. Странная, малоизученная отрасль психических процессов: вблизи снаряженного полным боекомплектом Т-84 люди почему-то глупеют. Добежав до не справившегося с задачей патрульного, его для чего-то спрашивают:

— Что случилось, Дима?

Дима конечно огрызается:

— Что, что? Сами не видите, что ли?

Теперь все с интересом пялятся на удаляющиеся боевые машины. В это время передовой танк Мордвинцева вертит дуло назад. Все бледнеют, ведут подсчет веселым денькам, проведенным в операции сложения дивидендов от контроля скорости на украинских дорогах. Однако это зря, танк полковника просто-напросто готовится валить корпусом въездные ворота истребительной бригады ВВС: «Жигули» были лишь тренировкой.

* * *

Но главное — он все-таки пельтаст.

Он тот передовой, легковооруженный,

Что проскочил

Под копьями

Фаланги

Моей души.

Стрелу вонзил, а может, то копье?

Крючок, гарпун, иль нечто в этом роде?

Бурящее ушную глубину,

До мозга.

3. Голуби почтовые и не очень

Более-менее наблюдательные понимают, что даже набившее оскомину «оранжевое» помешательство зародилось не на пустом месте. Когда кто-то сходит с ума, а уж тем более, --">