Василий Васильевич Головачев - Избавитель 

Василий Головачев Избавитель (Спасатели Веера — 2)

Господь, благослови

Незримый мир святого пилигрима

И дай земле твоей ночь мира и любви

И. Бунин

Пролог

Он проснулся от неясной тревоги

Полежал, не открывая глаз, прислушиваясь к своим ощущениям Привычным усилием воли вызвал отсчет времени два часа ночи с минутами Что случилось? Почему сторож организма разбудил его мягкой кошачьей лапой, а не трахнул по черепу с криком вставай, самурай, за тобой пришли?! Что означает этот «несанкционированный» ночной подъем?

Что-то тихо прошелестело в воздухе — словно пролетел сюрикэн.

Такэда приоткрыл веки, готовый увидеть призраков или гостей во плоти и крови, но в спальне никого не было Только на тумбочке моргала зеленым и желтым искорка света, отсчитывая секунды, как таймер

Искорка света…

Такэда рывком сел.

Это светился эрцхаор! Магический перстень, полевой индикатор, реагирующий на появление в хроне носителей силы!

— Мо дзикан-га киратэ имас!^[1] — прошептал Такэда по-японски, суеверно отмахиваясь одним пальцем Камень эрцхаора мигнул еще раз и погас

— Так-то лучше

Но искорка света возникла вновь, замигала чаще И тотчас же приглушенной трелью залился дверной звонок Такэда набросил на себя халат, открыл дверь Перед ним стоял седой старик в видавшем виды осеннем пальто, без шапки, в потрескавшихся осенних ботинках без шнурков Лицо у него было синее от холода, руки спрятаны в карманы пальто, и весь он был какой-то мятый, скукоженный и жалкий, только глаза светились изнутри знакомым магическим блеском.

— Пусти погреться, оруженосец, — хрипло проговорил старик.

— Посланник! — пробормотал Такэда.

— Всего лишь курьер, — усмехнулся ночной гость.

Такэда отступил в сторону, впуская незнакомца, предложил тапочки и провел в гостиную. Спросил, видя, что осматривающийся гость дрожит как осиновый лист и не спешит начинать разговор:

— Каким ветром вас занесло в наши края?

— Ветром перемен, — ответил старик, глядя на коллекцию холодного оружия хозяина, повернулся к Тояве. — Мост почти готов, еще немного — и ОН вернется.

— Люцифер!

— Денница. Утренняя Заря, Великий Экспериментатор и Созидающий Разрушитель. Его возвращение из Болота Смерти будет означать новое потрясение Веера и как следствие — новые войны и жертвы. Этого допустить нельзя. Зовите Седьмого, будем беседовать. Надеюсь, мне удалось обмануть нюхачей СС и мое появление здесь не засекли их наблюдатели.

Такэда поднял трубку телефона, набрал номер Сухова:

— Ник, одевайся тихонько и ко мне.

— Ты с ума сошел! Два часа ночи! Что случилось?

— У меня… гость. Секундная тишина.

— Посланник?!

— Курьер. — Такэда покосился на старика, коротко добавил: — Жду.

Положил трубку.

— Чай, горячий шоколад, глинтвейн, кофе?

— Мы люди простые, кофеями и глинтвейнами не избалованные. Чайку, и погорячей, если можно. Замерз как собака! Не думал, что у вас тут на Земле такие лютые зимы. Не представляю, как мой носитель, — гость ткнул пальцем себе в грудь, — выдерживает такие холода в течение долгого времени.

— Бомжи у нас великие специалисты по выживанию.

Такэда приготовил чай, принес на подносе в гостиную. Старик с удовольствием принялся есть варенье и прихлебывать ароматный напиток, держа чашу в обеих руках. Закончил чаепитие он как раз в тот момент, когда приехал Сухов. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно оценивая и вспоминая былое, потом гость встал, проговорил негромко:

— Плохие известия, Седьмой. По моим сведениям, Великий игва Уицраор заканчивает строительство Моста-тоннеля через Суфэтх, чтобы помочь своему Господину вернуться в Шаданакар.

— Я уже не Седьмой, — качнул головой Сухов. — Седьмой ушел… в неведомые дали, здесь лишь его оболочка. — Никита коснулся пальцем груди, как это сделал до него визитер. — Кто вы? На очередного посланника, собирателя новой Семерки, вы, мягко говоря, не похожи.

— Всего лишь курьер с определенным посланием. Это тело не мое, я — программа, вселенная в человека Земли, и знаю не так уж много, но моя задача — известить вас, что я и делаю. Остальное не в моей компетенции.

Сухов и Такэда переглянулись.

— Присядем. — Никита сел на диван. — Толя, принеси и мне чашку, погрею внутренности, на улице не меньше минус --">