Александр В Маркьянов (Александр Афанасьев) - Белорусский набат

Александр Афанасьев Белорусский набат

Сестра моя, куда ты смотрела, когда восход

Встал между нами стеной?

Знала ли ты, когда ты взяла мою руку,

Что это случится со мной?

И ты можешь идти и вперед, и назад,

Взойти, упасть и снова взойти звездой;

Но только пепел твоих сигарет – это пепел империй,

это может случиться с тобой…

Аквариум

Автор предупреждает: все события и персонажи в этой книге являются вымышленными и не имеют ничего общего с действительностью. В том числе и тогда, когда они совпадают с фамилиями действующих политиков и иных лиц и названиями существующих мест и организаций. Это художественное произведение и не более того.

Пролог

Украина, Львовская область. Бывшее Рясно Русское, трасса М10, дорожная развязка. 15 августа 2020 года

– Ахмад…

– А… – зевнул чеченец.

– Не спи, замерзнешь.

– Замерзнешь? Тут тепло…

– Это шутка.

Ахмад потряс головой, потом протянул руку к термосу с крепчайшим кофе по-арабски. Сделал несколько глотков.

– Странные у вас шутки, Андрей, да… людям непонятные.

– Почему, понятные. Шутка… она и есть шутка. Дай хлебну.

Сидевший на заднем сиденье мужик лет около сорока взял термос, тоже сделал глоток. Аккуратно завернул крышку, поставил на место. Рядом с термосом, поставленный на приклад, стоял странного вида автомат, явно заказной. Коробка от спортивного «Вепря»; тяжелый, но короткий ствол длины примерно как у «АК-105», рукоять затвора дублирована на обеих сторонах ствольной коробки; на крышке ствольной коробки стальная планка Вивера и на ней – прицел типа ЭОТЕК. Магазин на 5,45, но от ручного пулемета, «вафля». Еще три таких же – в пластиковых паучерах на поясе, отчего топорщится глухая черная куртка. Еще необычное: отросток на переводчике-предохранителе, он позволяет быстро скидывать оружие с предохранителя и ставить его на автоматический огонь ребром ладони. Минус в том, что при включенном предохранителе он травмирует руку. Но на мужике были перчатки с отрезанными пальцами – американские, альпинистские, для работы с тросом, два слоя воловьей кожи в критических местах. Перчатки хороши тем, что пальцы свободны, но сама рука защищена, а толстая кожа даже частично принимает на себя отдачу.

– Ахмад.

– А?

– А ты чего за нас?

Чеченец покачал головой:

– Зачем спрашиваешь, Андрей. Дело старое… зачем ворошить.

– Мы сейчас в драку ввалимся. Какая гарантия, что ты мне в спину не выстрелишь?

– Наш народ никогда не стрелял в спину.

Русский скептически промолчал.

– …Мой отец был бригадным генералом в первую войну. Сам Дудаев ему руку жал, орденом «Честь нации» наградил. Когда… ваши ушли, нам землю дали. Возле нашего родового села. Отец хорошо делал, торговлю наладил… он говорил, что есть время, когда надо начинать войну, и есть время, когда надо ее заканчивать. Говорил, что пусть мы победили русских – русские никуда не делись, нам с ними рядом жить. И если мы хотим жить как нормальная страна – надо отношения с соседями налаживать. Войной все время жить нельзя. Потом ваххабиты пришли в наше родное село… чеченцев мало было… арабы, пакистанцы, даже негры… Отец спросил их: «Кто вы? Где вы были, когда мы сражались? Почему вы учите нас жить?» Люди говорили – ему надо в президенты выдвигаться… все устали от войны, от беспредела. В девяносто девятом мы нашли его машину на дне ущелья. Я и мои братья. Это ваххабиты сделали…

– Понятно…

– Ничего тебе не понятно, Андрей. Двое из моих братьев во вторую войну воевали против вас, один стал шахидом. Я один сначала оставался с семьей, потом подумал, что не имею права оставаться в стороне. И пошел в милицию. Потом брата из леса вывел… он понял, что был не прав. Брат сейчас мирно живет, стройматериалами торгует. А знаешь, когда я понял, что Нохчилла^[1] не нужна независимость?

– Когда?

– Девять лет назад. Когда на Востоке началось… я тогда в Ливии был, много видел. Их вождь… гордый был человек. Настоящий. А его как собаку убили. Американцы. Потому что у ливийцев нефти много – как у нас, у нохчей. Вот я и подумал: ну, будет Нохчилла, и дальше что? --">