Тимоти Зан - Ангелмасса

Тимоти Зан Ангелмасса

Моей матери – первому ангелу в моей жизни

Глава 1

Коста Джереко поднимался по трапу, ведущему сквозь люк челнока. За его неловкими движениями наблюдали двое – молоденький лейтенант и столь же юный пилот второго класса, оба в черных с серебром военных мундирах Пакса с красно-голубыми эмблемами «Комитаджи», горделиво поблескивающими на ключице и плече.

– Господин Джереко… – заговорил лейтенант, машинально вскидывая ладонь к виску. Но потом он вспомнил, что перед ним гражданский, и его рука замерла на полпути. – Добро пожаловать на «Комитаджи». Коммодор Ллеши приветствует вас и просит незамедлительно явиться к нему в рубку.

Коста кивнул, борясь со странным ощущением нереальности происходящего, которое возникло у него при первом взгляде на серые, без единого пятнышка переборки и потолок причального отсека. Неужели он и впрямь на борту «Комитаджи»?

– Слушаюсь, – отозвался он, без особого успеха пытаясь подражать безучастному тону лейтенанта. – У меня всего две сумки…

– Их доставят на ваш корабль, – заверил его лейтенант, а пилот тем временем ловко протиснулся мимо Косты и скрылся в люке челнока. – Будьте добры следовать за мной.

Лейтенант подвел Косту к раздвижной двери в нише дальней переборки отсека и открыл ее, нажав кнопку. Они двинулись в глубь корабля.

К самому сердцу «Комитаджи».

Еще пребывая в заоблачных высях Академии, Коста уже был наслышан о победах, одержанных колоссальным кораблем; но даже если бы он не знал о них, восемь недель интенсивной подготовки, которую он только что прошел, быстро исправили бы это упущение. У каждого из армейских наставников Косты была своя, излюбленная история о «Комитаджи», и они неизменно рассказывали эти истории с оттенком мрачноватого ликования. Для военных, как, впрочем, и большинства рядовых граждан империи, «Комитаджи» был символом гордости, величия и силы. Символом защиты и могущества, которые воплощал в себе Пакс.

Прогулка по коридорам живой легенды сулила восторг и множество впечатлений. Корабль, стяжавший славу на протяжении всего пяти лет, внушал благоговение.

Путь к рубке занял на удивление много времени даже для такого крупного корабля, как «Комитаджи». Вдобавок дорогу осложняли лишние на первый взгляд препятствия. Это еще более смутило Косту, который и без того терзался противоречивыми чувствами из-за предстоящего задания и окружающей обстановки. И только когда они миновали третью дверь, ему пришло в голову, что он находится на борту военного судна и эти меры предприняты с целью затруднить доступ к жизненно важным органам управления.

Рубка, до которой они наконец добрались, выглядела именно так, как ее представлял себе Коста: длинный зал с множеством пультов, за которыми сидели мужчины и женщины в черной с серебром форме. Коста осмотрелся, ища взглядом капитана…

– Джереко? – прогремел голос над его головой.

Коста вскинул лицо. Из дальней переборки выступал нависающий над рубкой мостик, похожий на галерею. У поручня, глядя на Косту сверху вниз, стоял седовласый мужчина.

– Так точно, сэр! – выкрикнул в ответ Коста.

Мужчина чуть заметно дернул головой и отвернулся. Лейтенант, не произнеся ни слова, провел Косту к подъемной платформе. Захлопнулась решетчатая дверь, и мгновение спустя вновь открылась, выпуская его на галерею.

Там Косту ждал седовласый.

– Джереко… – Он приветственно кивнул, смерив Косту быстрым, оценивающим взглядом. – Я – коммодор Варе Ллеши. Добро пожаловать на борт «Комитаджи».

– Спасибо, сэр, – отозвался Коста. – Я… э-э-э… ваш корабль… – Он умолк, внезапно почувствовав себя набитым дураком.

Губы Ллеши изогнулись в улыбке.

– Мой корабль очень велик, не правда ли? Вас проинструктировали там, на Земле?

– Так точно, сэр, – сказал Коста, пытаясь отделаться от чувства, знакомого любому юнцу, которого перевели в другую школу. – Мне сообщили все, что я, по их мнению, должен знать.

Ллеши вновь смерил его взглядом:

– Как я понимаю, они поскупились на подробности?

– Видите ли… – нерешительно заговорил Коста, и ему пришло в голову, что критиковать военных преподавателей в присутствии офицера той же самой армии – не самый умный поступок. – Скажем так, они опустили некоторые детали, – произнес он, надеясь, что в этой формулировке его ответ прозвучит достаточно тактично. – Вдобавок у меня сложилось впечатление, --">