Никита Васильевич Семин - Защитник рода. Том 1 и 2 (СИ)

огромную зависть, присвистнул сзади Мышь. — Вон какой поток энергии тебе дает!

Если приглядеться, то действительно было видно, как меня и Риту связывала тонкая светящаяся нить. Выходя из груди сестренки, она растворялась в паре десятков сантиметров от нее и вновь становилась относительно видимой, когда достигала меня. То, что это все же нить, а не нечто иное, было заметно в момент, когда мы приблизились максимально близко друг к другу.

— Надо же, — прошептал я. — Обычно это я тебя спасаю от всяких придурков, что пристают к тебе на улице или в институте. А тут мы поменялись местами.

Рита не услышала. Да я и не сомневался. Сейчас ее взгляд был прикован к лежащему на столе телу. Сестренка так и не смогла сама откинуть простынь. А когда это сделала медсестра, показав бледное лицо остывающего трупа, то не выдержала и разрыдалась в голос. Простынь тут же вернулась на место.

— Он?

— Ых… хы… — заикалась и не могла выдавить из себя ни слова Рита. — О… о… о-о-он!

Сестренка окончательно расклеилась, и медсестра поспешила увести ее к выходу. На моей душе скребли кошки. Как это произошло? Из-за нелепой случайности моя Рита должна страдать! Я вспомнил того ублюдка, что спешил и толкнул меня. Вот что у него за дело было такое важное и срочное, из-за которого я лишился жизни? Ведь наверняка ничего стоящего! Просто поскорее оказаться дома да открыть пива перед теликом. Сволочь!

Стою возле своего надгробия и наблюдаю, как мои родные по очереди кидают в отрытую яму горсть земли. Все слова ими уже сказаны. Много нового узнал об отношении к себе со стороны некоторых личностей. Вон, Антон стоит, друг вроде как. Ага. А тут говорил, что «несмотря на наши разногласия, мы все же находили общий язык». Какие разногласия? Да он мне в рот смотрел! Никогда слова против не говорил. Если был не согласен, то почему в лицо мне не высказывал? Вон, Яшка, еще один мой друг. Этот настоящий — никогда не молчал и все в лицо мне высказывал. А этот… тьфу! Нужно было умереть, чтобы понять, какой он гнилой оказывается внутри. Кстати, и поток энергии от него самый тонкий. Почти и нет его. Сейчас же я переполнен энергией, что дали мне родные, как гелиевый шарик. Того и гляди — лопну. Но я не обольщаюсь. Понимаю, что этого мне хватит максимум на месяц. Стоящий в паре десятков метров от меня дедок, похороненный тут всего две недели назад и уже почти полностью прозрачный, как бы намекает на это.

Тут Рита вздохнула и посмотрела поверх надгробия. Как раз туда, где я стоял. Ее глаза расширились от удивления, а рот округлился. Я улыбнулся ей и помахал рукой. Ну а вдруг реально меня видит? Сестренка как заторможенная подняла свою руку и тоже махнула. Да ну! Неужели реально видит?!

— Рит, — окликнул ее Антон.

Слышь, черт поганый, ты чего сестру отвлекаешь? Рита оглянулась на него, махнула рукой, чтобы отстал (так его, сестренка! Гони в шею этого мудака), но когда вновь посмотрела на меня, то ничего уже не увидела. Это было видно по взгляду, что метался туда-сюда, обшаривая надгробие и территорию, что к ней прилегает. Вот Тоха, вот сволочь! Даже попрощаться нормально не дает! Родители в отличие от сестры меня даже не заметили. Что поделать — я старший ребенок в семье, больше опора, чем тот с кем нужно нянчиться. Наоборот, это Ритку на меня они чаще скидывали. Вот и возился с ней. А папа с мамой в это время свидания себе устраивали, или к друзьям ходили. Вот и вышло, что я больше к Ритке привязан, чем к ним. Да и с их стороны почти то же самое чувствуется. Хотя маме тяжелее, чем отцу, это тоже видно.

Прощание закончилось. Рабочие быстро закидали мою могилу землей и вскоре кроме меня никого не осталось. Нет, вру, еще на соседних свежих могилах сидели такие же, как я несчастные, что еще задержались в этом мире. От скуки попробовал с ними поговорить, но большинство только отмахнулось. Или вообще не ответило. Лишь маленькая девочка с куклой в руках (откуда кстати она у нее) грустно призналась, что ждет, когда подземная жуть заберет ее.

— Почему же сама к ней не пойдешь? — спросил я ее.

— Так страшно же, — ответила она мне, словно дурачку какому-то.

Развивать разговор я не стал. Бесполезно. Да и вообще, как заметил, чем тусклее умерший человек, тем он менее активен. Даже более того — апатичен и равнодушен к окружающему миру. Да я и сам сейчас готов куда-то бежать, что-то делать, только из-за той энергии, что бурлит во мне. И разговоры с другими --">