Дэн Абнетт - Мученик Саббат

прикреплена, чтобы на ней можно было сосредоточиться.

Этродай отошел назад, когда Он подошел к пьедесталу и снял перчатки. Хромированные рукавицы свисали с запястьев на ремешках Его наручей, когда Его длинные, с четырьмя суставами, пальцы скользнули в свет и начали мять ткань похотливыми прикосновениями. Кружащаяся лента света затормозилась и исчезла, а затем светящиеся полосы информации начали течь по Его длинным рукам, вдоль Его плеч в основание Его мозга. Он вздохнул и Его голова запрокинулась. Свет засиял у Него изо рта и оставил крошечное пятно на крыше хранилища.

Этродай ждал...

Длинные пальцы отдернулись, и энграмма устремилась на свою орбиту вокруг куска ткани. Он надел Свои перчатки.

— Тут нет ошибки,— сказал Он. — Я проверил это каждым известным мне способом, тестируя на внедрение и обман. Это не ложь. Это явная истина из имматериума. Это успокоило Этродая и Он, казалось, заметил выражение лица телохранителя.

— Не беспокойся. Хотя может показаться, что это большой удар по нам, я верю, что это так же великолепный момент триумфа для нас, и слабые людские божки сами принесут его нам.

— Тогда мое сердце ликует, Магистр, — сказал Этродай.

Уважительная тишина ждала их на внутренней палубе. Единственными звуками были резкое шипение воздушных нагнетателей и гармоничное монотонное мурлыкание массивных варп-двигателей, двадцатью палубами выше.

Внутренняя палуба была запасной посадочной площадкой, зарезервированной для личного использования Магистра. Она выступала как шельф над длинным, готическим склепом, площадью в пятнадцать гектаров, который формировал главную взлетную палубу для истребителей колоссального флагмана. Эскадрильи были закреплены в безопасных хранилищах на время перелета. Отдающееся эхом пространство внизу было пустым, за исключением рядов энергозаправщиков, электрических поездов для подвоза боеприпасов, и пусковых опор, открытых, как крабовые клешни. Желтые огни перемигивались вдоль взлетно-посадочных полос, вделанные в потертый пол.

Восемь существ стояло в центре пустой металлической платформы. Более точно, он запрашивал девять, ссылаясь на Него, девять было важным числом. Девятый, слишком опасный для непосредственного общения, был подвешен в нуль-поле снаружи корпуса корабля, на входе в главный отсек, подключенный телерадиопередачей к разговору на верхней платформе.

Этродай приказал Свите ждать у входного люка, и затем встал рядом с Ним, когда Он представлял Себя собравшимся фигурам. Покрытый кожей клинок Этродая к этому моменту был так голоден, что кровь капала у него с пальцев, и от этого болели руки. Но Этродай не будет перетягивать кожу на клинке, пока все не будет сделано.

— У меня для вас есть задание,— сказал Он. — Очень важное задание. Я поручаю его вам девяти. Они зашептались. Тройня плавно скользнула и обвилась вокруг друг друга своими липкими серыми телами.

Еще трое склонили головы. Двое, стоящие поодиночке, остались недвижимы. Непристойный скрежет цифровой брани протрещал по вокс-связи, от существа в нуль-поле снаружи.

— Мученик. Однажды мученик, всегда мученик. Наши враги думают, что взяли верх над нами, поэтому мы злоупотребим этой идеей. Мы возьмем ее, их последний всплеск жизненных сил, и сделаем идею их последней. Один среди вас исполнит это деяние. Мне неважно кто. Вы разобьете их возрожденные надежды и бросите их в пыль. Эту истину я возлагаю на вас.

Они снова зашептались, клятва обещания.

— Посмотрите на меня,— сказал Он.

Они все стояли спиной к Нему, в ужасе от того, чтобы смотреть прямо на Него.

Один за другим и нерешительно, они повернулись. Тройня зашипела, увидя Его, и срыгнула куски последней пищи, пропитанные ядом, которые переваривала в горловых мешках. Другое трио повернулось, но только их лидер, высокий, в зеленых шелковых одеждах и замысловатых татуировках, побледнел, глядя на Него. Татуированный лидер был высоким и мускулистым, как Этродай, но два его компаньона были маленькими, низкими существами с болезненными слепыми глазами псайкеров. Двое одиночек тоже повернулись.

Фигура в темно-красной броне Кровавого Пакта упала на колени и произносила сдерживаемую молитву.

Другой, бледный, как мертвец, ксенос в блестящем черном, просто уставился.

— Хорошо,— вздохнул Он. Он повернулся и уставился в главный проход палубы на жестокое существо, запертое в силовой сфере. — И ты, Каресс? --">