Кристиан Бэд - Последствия старых ошибок. Том 2 (СИ)

будет лучше и его «своим». Иннеркрайта, Анджей, будут искать не совсем привычными тебе способами. Я бы оставил его при себе, но риск слишком велик. А мастера зверей способны дать ту защиту, которая ему нужна.

Капитан снизошёл, наконец, до работы мозгами.

— Колин, мы кого-то ждём?

— Правительственную комиссию.

— Но ведь?..

— В течение суток пройдёт откат. Часть теперешней изменённой реальности будет замещена наиболее весомыми кусками старой. Я думаю, комиссия всё-таки будет. И нам следует в темпе уничтожить генераторы, над которыми поработали наши неведомые… союзники, и отправить Содружеству посылку с «телом Энрека». Эрцог будет «безмерно огорчён потерей сына». После чего в секторе начнётся такой огненный ад, что никакая комиссия на Плайту высадиться не сможет в принципе. Мы позволим Локьё выдавить наши силы из приграничья. Это и будет минимальная плата за всю эту историю. Империя потеряет часть спорной территории, эрцог потеряет сына.

— Это не свинство называется с нашей стороны, нет?

Лендслер вздохнул. Ему не хотелось отвечать, но он ответил.

— Это называется грата. Подчинение материи свободной воле.

Иннеркрайт видел, что капитан ничего не понял. А вот командующий, оказывается, знает и о работе с паутиной. И вполне осознает, что именно произошло.

Энрихе очень внимательно читал его биографию — там не было ни слова про обучение в каком-либо из высших домов Содружества, значит, мастерáм Зверя доступно больше, чем предполагают. Забавно.

— Тогда я его хотя бы провожу, — сказал капитан и потащил Энрихе по коридору.

— Не надо меня провожать! — иннеркрайт повысил голос и высвободил руку, когда командующий уже не должен был их слышать. И добавил уже мягче. — Иди, лучше генераторами займись?

— Почему — не надо? — капитан был прямой и острый, как лазерный бур.

Энрихе остановился, заставил себя посмотреть хаго в глаза и сказать простое, то, что тот поймёт:

— Я хочу побыть один.

Капитан кивнул. Этого ему тоже хотелось.

— Но только попробуй смыться не попрощавшись! — предупредил он.

— Хорошо, — выдавил улыбку иннеркрайт.

Энрихе знал, что это будет трудно, но он попрощается с хаго. Попрощается после всего, что сейчас сделает. И, может быть, даже скажет ему, что именно сделал. Чтобы разочарование наступило сразу, а не позднее.

Чтобы он смог увидеть это разочарование. Увидеть, как умрёт так и не родившаяся дружба. Редкое впечатление…

Хаго — они такие. Они не прощают поступков, продиктованных законом неволи.

Хаго…

В далёких горах Истока, там, где вечный холод и никогда не приходит лето, так называют охотников на гакхи, свирепых хищников с ценной шкурой и двумя рядами острых зубов.

Только хаго может один на один со снегом годами обходить ловушки, смотреть в глаза белой бездне и смеяться чему-то, понятному только ему.

В мире людей хаго иногда беспомощны и задают смешные вопросы, но даже чёрная бездна боится охотников на гакхи. Ведь бездна наивных глаз — самая глубокая.

Энрихе свернул в сторону карцера, спросил у проходившего мимо дежурного про алайцев.

Тот вызвался проводить. Видимо, все необходимые распоряжения капитан Келли отдал, и дежурные были в курсе.

В карцер его пропустили без проволочек. Это был даже не карцер, а наскоро приспособленная под незваных гостей каюта.

Иннеркрайт вошёл в довольно просторное и хорошо обставленное помещение. Двое алайцев встали ему навстречу.

— Счастлив освободить вас обоих, — с улыбкой сообщил иннеркрайт.

Алайцы верят, что смерть — это и есть настоящая жизнь. Хорошая вера для тех, кто воюет. Война день за днём приближает таких «верующих» к мечте.

Энрихе очень устал, но только его воля могла «раскрыть» бойцов, дать силу словам, поглотить сознание.

Он положил алайцам руки на плечи и со словами: «Дети мои, вы — свободны» — вынул их жизни из паутины.

Всё.

Тридцать секунд и два бездыханных тела повалились на пластиковый пол.