Юрий Александрович Уленгов - Суррогат реальности

обходить запрет на использование имплантов.

— Шеф, я…

— Ты же все еще способен? — перебил я.

— Хотите проверить? — голос Симбы звучал… Хвастливо?

Я сжал кулак, мысленно дал команду активировать клинки.

Щелчок. Тихий, почти неслышный под шумом воды.

Из-под кожи на запястье выдвинулся клинок — тонкий, острый, сантиметров двадцать в длину, из композитного материала, похожего на керамику, но прочнее стали. Блеснул влажным блеском под светом ламп.

Я повернул руку, посмотрел на лезвие. Знакомое ощущение. Вес, баланс, готовность убивать. Хорошо. Убрал клинок обратно. еще один щелчок, лезвие скользнуло под кожу, исчезло без следа.

— Хочешь сказать, что сейчас импланты заблокированы?

Вместо ответы в интерфейсе возникли новые строки:

[ДИАГНОСТИКА СИСТЕМЫ]

Колония наноботов: 100%. Функционируют в штатном режиме.

Нейроген: 100%. Резервуар заполнен. Готов к активации.

Базовые системы: нейрочип, интерфейс — функционируют без сбоев.

Инфразвуковый генератор: отсутствует.

Лазерный эмиттер: отсутствует.

Генератор электромагнитного импульса: отсутствует.

Встроенные клинки: программная блокировка обойдена. ФУНКЦИОНИРУЮТ.

Дерьмо. Получается, я совсем новорожденный… М-да. Ну, хотя бы клинки и нейроген есть, и то хлеб. Но вообще, конечно, печально. Я уже привык к встроенному оружию, и сейчас чувствовал себя голым. Хотя я и есть голый…

Я усмехнулся.

Выйдя из-под душа, я взял с полки полотенце — чистое, белое, аккуратно сложенное, — и начал вытираться. Движения быстрые, механические.

— Симба, сколько времени уйдет на маскировку данных?

— Несколько часов минимум, шеф. Работаю в фоновом режиме. Постараюсь закончить до того, как Плесецкий попытается провести глубокое сканирование.

— Хорошо.

— Шеф, — добавил Симба. — Еще один момент. Базовый информационный пакет, который добавлен при воскрешении… Он минималистичен. Ровно столько, сколько нужно для функционирования — ни крупицей больше. Будто Плесецкий отмеряет каждый бит информации с аптекарской точностью.

Я задумался, продолжая вытираться.

— Контроль?

— Абсолютный, — подтвердил Симба. — Вы получаете ровно то, что он решил дать. Ни больше, ни меньше.

Я кивнул. Логично. То есть, тут мой двойник прав — информацию все-таки чистят. Интересно…

Я закончил вытираться, повесил полотенце на крючок. Подошел к металлическому шкафчику в углу, открыл его.

Внутри — простой рабочий комбинезон серого цвета, потертый, но чистый. Ботинки на толстой подошве. Больше ничего. Никакого оружия, никакой брони, никаких личных вещей.

Как заключенному.

Я достал комбинезон, начал одеваться. Ткань грубая, но прочная. Застегнул молнию до горла, надел ботинки, зашнуровал. Выпрямился, посмотрел на себя в зеркало над раковиной.

Обычный рабочий. Ничего примечательного.

Если не считать того, что под кожей — синтетический организм, нафаршированный наноботами, с обойденной блокировкой клинков и двумя слоями памяти, один из которых скрыт от создателя.

Я развернулся к двери, ведущей из душевой в коридор. Глубокий вдох.

Время встретиться с Плесецким.

Я толкнул дверь и вышел.

* * *

За дверью оказался коридор. Узкий, серый, знакомый благодаря базовой памяти. Я пошел вперед — налево, потом направо, прямо к главному залу. Нужное направление всплывало в памяти само по себе, как загруженная карта.

Дошел до массивной металлической двери в конце. Остановился, на миг задержал ладонь на холодной ручке, затем выдохнул и толкнул дверь.

Еще один коридор. Совсем другой, не похожий на те узкие серые проходы, по которым я шел раньше. Широкий, высокие потолки, яркий белый свет, стены отделаны панелями из какого-то композитного материала, гладкого и холодного на вид. Чистота почти хирургическая.

Меня здесь уже ждали.

Владимир Плесецкий. Создатель Эдема. Один из основателей ГенТек. Гений. Чудовище. Человек, который развязал апокалипсис и теперь пытается вернуть контроль над ним.

Он сидел в моторизованном инвалидном кресле — массивном, с множеством датчиков и панелей управления на подлокотниках. Парализован ниже пояса, но в его позе, в том, как он держал голову, чувствовалась воля. Жесткая, несгибаемая.

Мужчина лет шестидесяти пяти, может, семидесяти. Лысеющий — волосы остались только по бокам головы, седые, коротко стриженные. Лоб массивный, высокий, изборожденный глубокими --">