Вадим Юрьевич Панов - Поводыри на распутье

— Заснул, что ли?

— Сейчас, сейчас…

Петр попытался скроить на задубевших губах подобие улыбки, снова махнул рукой, показывая, что все в порядке… и замер, увидев вышедшего на пирс человека.

Незнакомец был мал ростом, даже ниже, чем приземистый Боцман, узок в плечах и на первый взгляд выглядел совершенно безобидно. На первый взгляд. Или на неопытный взгляд. Но мягкая походка невысокого, плавная и в то же время быстрая, сказала Петру очень много — по пирсу двигался боец. Классный боец. Когда же незнакомец подошел ближе, последние сомнения рассеялись: темная одежда ловко подогнана и не стесняет движений, за спиной небольшой рюкзак, на лице — маска.

Петр так и не понял, что заставило его отложить линь. Он положил руки на руль и поинтересовался:

— Кто это?

— Где? — Боцман обернулся.

До пирса оставалось метров пять. Двигатель едва слышно урчал. А Петр… Петр разрывался между здравым смыслом, который ехидно и метко обрисовал ему идиотизм ситуации — чего запаниковал, мало ли кто приехал на станцию, и унылой тоской, что обрушилась на него несколько минут назад.

Просто тоска или предчувствие беды?

— Ты кто такой? — поинтересовался Боцман, смерив приближающегося незнакомца тяжелым взглядом. — Пропуск покажи.

Невысокий не ответил. Не остановился. Продолжал идти, как шел. И не сводил глаз с Петра. Петр не видел, не мог видеть этот взгляд, но готов был поклясться, что незнакомец смотрит прямо на него.

И надавил «малый назад». «Водомерка» сначала замерла, прекратив накатываться на пирс, а затем потихоньку стала сдавать к заливу.

— Язык проглотил?

Массивный Боцман преградил незнакомцу дорогу. На мгновение — всего на мгновение! — перекрыв Петру обзор. А затем послышалось громкое: «Ой!», и старик, перелетев через ограждение, ухнул на лед. Как кукла. Как ребенок. А ведь в нем весу килограмм сто двадцать! И силы еще оставались!

Больше Петр не сомневался.

Полный назад. Самый полный назад! Двигатель взревел, и «водомерка» резко отошла от пирса. Невысокого ситуация не смутила. Он резко ускорился, спрыгнул на лед и бросился за уходящей машиной. И еще незнакомец не поскальзывался, он бежал по льду, словно по идеальной дорожке олимпийского стадиона.

Он бежал к Петру.

«Что за псих?!»

Петр развернул «водомерку» и прибавил скорость. Посмотрим, как тебе понравится бежать за стремительно набирающей ход машиной, но… обернувшись, Петр увидел, что невысокий продолжает преследование.

Это было нереально. Нереально! «Водомерка» шла со скоростью пятьдесят километров в час!

Шестьдесят.

Невысокий не отставал.

Семьдесят!

Преследователя это не смутило.

Это было похоже на страшный сон. На кошмар.

У Петра задрожали губы.

«Что происходит?!»

Тоска уступила место страху. Невнятная тоска — липкому, животному страху. Невысокий пришел за ним. Нет никаких сомнений, что невысокий пришел за ним. Но почему?

Мысли путались, наскакивали одна на другую, рассыпались под натиском одной-единственной: «Он меня убьет!!». А вот инстинкты не подвели: Петр продолжал прибавлять скорость, надеясь, что рано или поздно ужасное преследование прекратится.

Сто километров в час! Сто! Сто!!

А дистанция между «водомеркой» и незнакомцем не изменяется! Или сокращается? Сокращается?!!

Обернувшийся Петр пропустил момент перехода на чистую воду, и неожиданный толчок едва не вышиб его из седла. Машина, оставляя за собой пенный след и тучу брызг, заскользила дальше, а пилот, едва переведя дух, снова обернулся: если бы невысокий продолжил бег и по воде, Петр сошел бы с ума. К счастью, незнакомец, несмотря на выдающиеся способности к легкой атлетике, нарушать физические законы не умел. Остановился у кромки.

— Съел, да? Съел?!

Отведя машину метров на пятьдесят, Петр сбросил скорость и развернулся. Инстинкт подсказывал: «Беги, беги как можно дальше!», но он не мог покинуть поле боя вот так, трусливо, не попытавшись разглядеть странного преследователя с безопасного расстояния.

— Обломался? — усмехнулся Петр. — Не достал? Урод!

Он вскинул руку и поприветствовал невысокого неприличным жестом.

И слишком поздно понял, что тот в свою очередь тоже сделал жест. Нет, не жест — движение. Плавное, отточенное движение.