Влад Свон - Остановилось время

папиросы. – Начал буквально перед приездом сюда, от нервов. Очень волновался. Не мог представить, какого это снова увидеть твою рожу. Но, переживать не о чем. Ты – просто груда костей, которая без своего эликсира не стоит и гроша, – он пыхнул дымом в сторону койки, и потушил бычок о подоконник. – Неужели так сложно любить, отец?

От вопроса, сердце Носкара забилось сильнее, судя по монитору. Старик отреагировал на слова сына. Пальцы подали признаки жизни, задергались. На сомкнутых веках блеснула слезинка.

– Жаль, что понимание дошло до тебя только сейчас. Мать сказала, что ты всегда любил меня. Смешно. Пока она держала мою руку, вера в ее слова была тверда. Но ведь это обман, так ведь? Как и искренность твоего решения, прогуляться со мной в парке. Забыл тот день? Наверно да. Давай напомню, – Зик подошел к отцу и дотронулся до его лба. Старик дернулся и увидел сон, яркий, как сама реальность.

Носкар оказался в комнате, пропахшей табачным дымом. Он сидел в кресле и держал в руке холодный стакан виски со льдом, пока рядом бегал мелкий мальчуган и игрался с куском картона.

«Вернулся? Неужели? Ах, прекрасное время», – подумал про себя помолодевший старик, и сразу же скривил губы, когда вспомнил, что его ждет. Он был, как сторонний наблюдатель, сидевший в теле, которое двигалось само по себе. Носкар знал, что сейчас произойдет и мысленно попросил прощения, как только нога дернулась и пнула мальчишку под задницу.

– Вали к себе, мелкий! – грозно рыкнул папаша.

– Но ты же сам разрешил…, – всхлипнул юный Зик, потирая место удара.

– Я передумал. Проваливай, не то голову откушу.

– НОСКАР! – послышался визг из соседней комнаты, и в дверном проеме показалась женщина, одетая в рваные, цветастые лохмотья. Ее руки были в пене, по лбу текла струйка пота, дыхание сбивалось, но больше от страха, чем от работы.

– Чего тебе, Роуз?

– Не смей так говорить в его адрес!

– А то что? – с вызовом в голосе и ухмылкой на губах, спросил Носкар.

Он не сразу заметил, как жена сжимала в руках камень.

– Ударишь меня?

– Если потребуется.

– Раньше не могла и сейчас не сможешь. Иди, занимайся стиркой, – отец взболтнул виски, сделал глоток и громко причмокнул. – А пока не ушла, что у нас на ужин?

– Баранина, – с опаской ответила Роуз.

– Может, чего нежнее сготовишь? Не хочется жевать, и одновременно дышать овечьей бздой.

Женщина застыла и всхлипнула, прикрыв рот ладонью, поняв намек мужа.

– Да перестань, ну, – раздраженно вздохнул Носкар. – Шучу я.

– Кто тебя знает, – слабо ответила она.

Муженек смотрел на свою рыдающую жену и чувствовал, как в нем кипит злоба. Затем, взор пал на сынишку и эмоции, как отлегли. Что-то было в мальчишке, что успокаивало. Однако, особенность Зика, одновременно пугала Носкара. Когда плач Роуз снова вернул его в привычное состояние духа, он резко встал, бахнул стаканом о стол так, что разлил виски на пол, и приказал: «Собирай мальца. Пойду погуляю с ним».

– Ты…ты серьезно?! – с нахлынувшей радостью, произнесла Роуз.

– Да, маловато времени проводим вместе. Надо бы наладить связь, что скажешь?

От такой перемены в настроении и отношении мужа, Роуз слегка растерялась, но, расслабившиеся мышцы лица, ясно дали понять, какое облегчение она испытала. Женщина положила камень на полку, вытерла руки о фартук, взяла Зика под локоть и вывела прочь из комнаты, оставив главу семейства наедине с самим собой.

Носкар-наблюдатель испытывал тепло, исходившее от сердца своей прошлой сущности. Он уже и позабыл, что значило для него быть отцом. Всегда холодный и расчетливый, грубый и жестокий, но понятие любви, было ему знакомо, пусть и лежало где-то на дне его пустой души. Однако, что повлияло на такую перемену, он не мог вспомнить. Возможно осознание того, что Зик – его последний отпрыск; или же то, что ему больше не нужно бессмертие; а может и впрямь, то был простой, чувственный порыв, который удачливо просочился сквозь толстую стену суровости.

«Чего же ты хотел, идиот?», – вопрошал Носкар из будущего.

Через двадцать минут, Роуз привела малыша Зика к отцу, который уже стоял одетым. Он взял сына и посадил на плечи, отчего тот радостно взвизгнул.

– Ну что, поехали? – веселым голосом, произнес Фулгур-старший.

– Вперед, папочка! – ответил мальчик.

Мать смотрела, как ее ребята уходят, и в душе теплилась надежда, что муж не станет совершать тех ужасных ошибок, как раньше. Но в то же время, по спине пробегал --">