Настасья Чигара - Дети кицунэ

проявляется моя скромность.

– Ох, не жалеете, дети, не жалеете…

В прихожей послышался шум – кажется, кто-то пришёл. Мать поднялась и, оставив недоделанную работу на полу, вышла из комнаты. Такеши тут же разгулялся:

– «Ничто так не красит девушку, как скромность и сдержанность», – передразнил он, закатив глаза.

– «Пожа-алуйста, только не злитесь!», – в ответ протянула я. – «Ма-атушка, прошу, я так вас боюсь!».

– «О-о, я такая умная, я знаю, кто такой Конфуций»!

– «О-о, я помыл голову, я немного меньше напоминаю обезьяну»!

Такеши не ответил. Сложно отвечать, когда ты смеёшься во весь голос. Кажется, на этот раз в нашем состязании победила я, только отпраздновать победу не успела – в комнату вместе с матерью вошёл дядя.

Выглядел он, как всегда, просто. Синяя хаори, серые широкие штаны. На поясе, вместе с мешочком для всякой мелочёвки, болтались костяные фигурки-нэцкэ, служащие в качестве оберега от злых духов, подбородок отмечала реденькая бородка. На лице, как всегда, застыла приветливая улыбка. Нам с Такеши оставалось только вежливо поклониться в ответ.

– Племянники, как всегда, за работой, – усмехнулся дядя. – Молодцы, все в мать.

– А Харуко даже постигает труды самого Конфуция, – медовым голосом протянула мать. – Мудрого человека.

– Книжки у разносчика выпросила?

– Да, дядюшка.

– Прекрасно, племянница, прекрасно. Умная жена – достойный собеседник своему мужу.

Мать довольно улыбнулась – и как у неё лицо от таких улыбок не болело? – дядя присел за небольшой столик. Наступило моё время – если в дом приходит гость, обслуживать его должна самая младшая.

– И о чём ты будешь бедовать с десятью котами? – шепнул Такеши.

Я только ткнула его локтем в бок. Рядом с дядей дурачиться нельзя – воспитанной девушке полагается держаться скромно и тихо, а не скалить зубы. По крайней мере, так учила мать. Она говорила, что даже при таких близких родственниках мы с Такеши должны выглядеть пристойно. Иначе – позор. А позор серьёзный будет пострашнее смерти…

Встала, вышла из комнаты. В маленькой кухне с очагом и заготовленными на праздник вкусностями было намного теснее и теплее. На стареньком крюке, свисающем прямо с потолка, висел ещё горячий чайник, за утеплёнными на зиму стенами шумела улица. Я осторожно приоткрыла дверцу и выглянула – щёки кольнул лёгкий холодок. На голых деревцах, которые, как рассказывал Такеши, посадил ещё отец, лежали тонкие снежные простынки. Сюда бы поэта – накрапал бы стишков на целый сборник…

– Простыть не боишься? – послышалось за спиной.

Такеши прошёл на кухню и, как он думал незаметно, стянул рисовый шарик.

– Я думала, дядя с тобой болтать будет, – хмыкнула я. – Или что? Ещё не время для бесед «Скоро ты станешь настоящим мужчиной»?

– Ну, по его мнению, в свои семнадцать я уже мужчина. А вообще, меня попросили «принести благовония».

– Благовония? А-а, родне нужно посекретничать…

Такеши кивнул. Мы давно запомнили – если во время беседы мать просит принести благовония (которые, впрочем, мы всегда носили собой, в маленьких деревянных ожерельях, доставшихся ещё от отца), она просто хочет ненавязчиво выпроводить лишних из комнаты, и нужно недолго пошататься где-нибудь некоторое время. Так, чтобы всё прошло гладко и правильно.

– Такеши, ты в порядке?

Он медленно подошёл к очагу. Выглядел неважно, но улыбку выдал – нашу семейную, фальшивую и слегка натянутую. Братец показывал её довольно часто. Особенно старался, когда приходилось выбираться на улицу или встречать гостей – в общем, сталкиваться с чужаками. Меня это пугало. И даже странная особенность Такеши – братец запросто мог сунуть руку в огонь, не получив никаких ожогов, – казалась на этом фоне не такой уж и жуткой. Я молча пронаблюдала, как он мешает угли под чайником, как обтирает абсолютно целую руку о тряпку, как смотрит на языки пламени. Напряжение в комнате стало совсем уж тяжким.

– Да, в порядке, – наконец, ответил братец. – Просто на этот Сэцубун идти не хочу.

– У меня такое чувство, будто тебя злят все, кроме нас с матерью. Ты так однажды заляжешь дома, как в норе, и больше не выйдешь никогда.

– Да ну?

– А как ещё? А на этом празднике… Слушай, а может сегодня ты себе друга найдёшь? Или даже какую-нибудь девушку… Отец ведь был ненамного старше тебя, когда женился.

– Ага, ты только представь. Найду себе какую-нибудь девицу с белым лицом и кривыми ногами, женюсь, у нас появятся дети, а --">